V Прикосновение смерти.

 

                После этого малоприятного события учитель вновь появился в моей жизни, более того, он дарил мне своего внимания немногим меньше, чем во время моей болезни. Причем, наши встречи перестали происходить только на тренировках, как было раньше. Теперь вечерами мы часто сидели у него в комнате и пили ароматный чай, или гуляли в розовом саду, который учитель вырастил собственными руками.

- Розы, как души воинов. Их нельзя доверить неопытному человеку, как и тому, кто не заинтересован в том, чтобы душа расцвела, - сказал он как-то, сорвав с куста белый цветок и, протянув его мне, добавил, - Сейчас я дарю тебе душу, Китана. Будь с ней осторожно – она очень хрупкая и беззащитная.

                Я ничего не ответила, только улыбнулась. Наверно, именно тогда я наконец-то окончательно простила его. Единственное, чего я не понимала, так это то, почему теперь мои тренировки ограничивались всего лишь парой-тройкой часов в день, когда на протяжении вот уже двадцати лет великий учитель не давал мне даже просто лишний раз свободно вдохнуть. Я, конечно же, спросила его об этом, но он только загадочно улыбнулся и ответил, что готовит меня к чему-то.

                Да, я простила мастера Заркхана, но ведь он защищал меня. Что касается Партеоса, я очень не жаловала его. Не скажу, что не любила, и уж тем более не боялась – если бы он мог меня убить, то давно хотя бы попытался это сделать. Он мне не нравился потому, что я его не понимала. Он то избегал меня, то был подчеркнуто вежлив и держался на расстоянии, а случалось такое, что в его сердце начиналась оттепель, и он видел во мне девушку вместо потенциальной угрозы. Почему он так считал, мне так и не удалось выяснить. Я спрашивала даже у Эрисхила, который за последние пару лет из юноши превратился в настоящего мужчину, но, едва завидев меня, его глаза снова начинали сверкать неутолимым мальчишечьим любопытством. Иногда мне казалось, что он смотрит на меня, как если бы воочию увидел персонажа из какой-нибудь древней сказки или легенды. Он почитал меня, как богиню, дарил небольшие букетики цветов, которые найти в Лаунгра было невозможно, не нанося урона садам Заркхана, а иногда кидался в ноги и в шутку начинал читать мне молитвы. Мы очень подружились. У меня никогда раньше не было друзей, только слуги, которые охотно играли эту роль; и по этому тогда я была счастлива, как никогда.

                Я часами могла сидеть, слушая щебетание птиц или наблюдая за тем, как бежит вода в маленьком ручейке, пересекающем сад; немногим позже упросила Заркхана, и он подарил мне пару розовых кустов: белый и темно-бордовый. Теперь и у меня было два обиталища душ. Ухаживая за ними, я начинала понимать, как красив мир, как в нем все гармонично; как я люблю эту жизнь, себя саму и все, что меня окружает. Наверно, никогда еще я не ощущала такого покоя. Как будто я никогда не видела зла, как будто мои руки не были обагрены кровью.

                И вот Заркхан заметил это, понял, что я чувствую, о чем думаю дождливыми осенними вечерами. Но вопреки всем моим ожиданиям, он не рассердился, не вспомнил свою излюбленную фразу о женщинах и военном ремесле, а лишь улыбнулся и, сказав, что я наконец-то готова, приказал следующим вечером придти в его комнату.

 

Комната учителя ни капельки не изменилась – все те же тяжелые кресла с пуховыми подушками, все то же оружие на стенах, все та же, застланная звериными шкурами, огромная кровать.

Теперь здесь царил полумрак. Мерцающий свет от множества свечей слегка растворял тьму. Пахло ладаном и голубым лотосом, а маленькие колокольчики еле слышно позванивали на легком ветру, проникавшем через приоткрытое окно.

Когда я вошла, Заркхан сидел в одном из кресел напротив кровати. Увидев меня, он кивнул и, опорожнив хрустальный бокал, заново наполнил его красным вином.

- Садись, - сказал учитель, указывая на кровать, и я, тихо прикрыв за собой дверь, опустилась на краешек.

- Да нет, забирайся туда, подальше, - сделав новый глоток, произнес он.

Я в недоумении повела бровью, но все-таки выполнила указания мастера.

- Садись, как тебе удобней. Можешь даже лечь. Закрой глаза и расслабься.

                Убедившись в том, что все сделано правильно, Заркхан начал говорить:

- Этот мир совершенен. В нем все идет, как должно. Ничто не может сбить его с пути, никто не может переписать его историю. Человек – это всего лишь песчинка в огромной пустыне, лишь капля воды в океане. Но, несмотря на всю нашу ничтожность по сравнению с грандиозностью бытия, мы обладаем большей силой… И, как каждая песчинка имеет свою форму, так и эта сила у каждого человека своя. Некоторые называют ее живой сущностью, эго, я, но большинство зовет душой. Но сила эта не единственна. Есть еще одна – сила мира, породившего нас. Каждому чаду своему она даровала кусочек себя, но не каждый может найти его в себе, а кто найдет, очень может быть, не справится с ней. Лишь тот, чей разум ясен, а душа чиста, сможет подчинить ее себе. В каждом случае она приобретает свой, новый облик, отражая желания и душу своего владельца. Я знаю, ты нашла в себе эту силу, Китана. И теперь я буду учить тебя тому, чему еще никого не учил. Знаешь, почему я стал так силен и известен?

Я, не открывая глаза, пару раз отрицательно качнула головой.

- Потому, что я обнаружил силу, потому, что с ее помощью я могу убить простым прикосновением. Я в недоумении открыла глаза. Заркхан в очередной раз осушил бокал и пересел ко мне на кровать. Он прижал меня к себе, и я почувствовала, как начинаю краснеть.

- Смотри, - сказал он, рукой вновь опуская мне веки.

Непроглядная тьма закрытых глаз начала обретать форму и содержание. Передо мной предстал учитель. Точно такой же, как тот, что сидел рядом. А перед ним, весь измазанный в крови, на коленях стоял мужчина. Это было неизвестное мне место. Вдали, за бескрайнем морем песка, виднелась зеленая полоса леса. Толи огромный оазис, толи обман зрения, я так и не сумела понять. То и дело налетающий ветер поднимал в воздух горячий песок и осыпал его на поверженного воина. Казалось, в нем еще оставалось достаточно сил, чтобы продолжить бой, возможно, в нем были силы даже чтобы победить, но он покорно стоял на коленях, готовый принять смерть.

- Сейчас ты умрешь, - спокойно сказал Заркхан из ведения.

- Что ж, так тому и быть, - пожав плечами, ответил его противник.

- И что, ты не будешь кричать, молить меня о пощаде, врать, что у тебя семья, дети?

- Нет. Я честный человек и лгать не стану. Я честно проиграл бой сильному сопернику и должен понести наказание.

- Что ж, - помолчав, сказал учитель, - ты заслуживаешь быстрой и красивой смерти, - он снял с руки кожаную перчатку и поднес ее к груди побежденного.

- Спасибо, - кивнул мужчина, - только…

- Только что? – повел бровью Заркхан.

- Немного жаль. Я так и не смогу никому рассказать, как ты это делаешь.

 - Ничего, я не тщеславный, - улыбнулся мастер, и его глаза наполнились белым туманом. Все тело неудачливого воина напряглось. Казалось, что вот-вот он разорвется на кусочки, но нет, наоборот, его тело начало ссыхаться, как если бы из него выкачивали всю жидкость. Я была уверена, что жизнь покинула его полузакрытые глаза в первое же мгновение, но если бы он был сейчас все еще жив, то терпел бы невыносимые мучения. Очень скоро Заркхан убрал руку, и высушенное тело, больше похожее на мумию, упало на песок.

- И да свершится судьба, - сказал учитель, делая какой-то знак над трупом и, немного помолчав, отправился туда, где у самого горизонта тянулась зеленая кромка леса.

                Заркхан, тот, что сейчас учил меня, не сразу напомнил мне о существовании мира реального. Я более чем уверена, что еще минут пять всматривалась в того, уходящего Заркхана, из видения.

- Это то, что делает меня сильным, то, чего боятся люди, - шепнул он мне на ухо.

Я посмотрела ему в глаза и почти реально смогла ощутить страх, который должен был бы испытывать перед ним, увидев то, что видела я, любой нормальный человек.

- Красивый способ убить, - прошептала я.

- Его можно применять и во время боя, но я не хочу, чтобы ты обольщалась – подобные приемы требуют огромных затрат энергии. Их не так легко исполнить и в спокойной обстановке, что уж говорить о битве…

- Я смогу делать так? – я попробовала представить себя на месте учителя.

- Я попробую тебя научить. Остальное целиком и полностью зависит от тебя. Поэтому я еще никого не учил «прикосновению смерти». Ты будешь первой и, возможно, единственной.

                Теперь я много времени проводила за медитацией.  Суметь контролировать ту самую великую силу оказалось совсем непросто.  Когда казалось, что еще чуть-чуть, и я, наконец, добьюсь полного повиновения  от собственного эго, оно делало очередной финт ушами (если у души, конечно, есть уши) и все вновь возвращалось к началу. Чувства снова путались, а эмоциональная, духовная и умственная сферы вновь сливались в одну целую меня. Иногда Заркхан медитировал вместе со мной, направлял мои действия, и тогда вредное второе я вело себя посдержанней, но поблажек все же не давало.

Однажды, сев медитировать ранним утром, я открыла глаза лишь вечером около одиннадцати часов. В этот раз эго взбрыкнуло не так резко, и меня отнесло не так далеко, так что, в общем, я была собой довольна.

Передо мной стоял Заркхан. Он подал мне руку и поднял на ноги. В его глазах читалась грусть, и он упорно не желал смотреть в глаза мне.

- Тебе пора, - сказал он.

- Что? – не поняла я. – Куда?

- Домой, Китана, домой, - вздохнул Заркхан.

- Но…

- Я научил тебя всему, чему мог.

- Но, учитель, я еще не…, - возразила я, и, помрачнев, спросила. – Так вы отказались от своей затеи?

- нет, принцесса, не отказался, - улыбнулся он.

- Тогда я не понимаю…

- Я тебе больше не нужен. Тренируй свою душу, и ты поймешь, как сделать так, чтобы от твоего прикосновения чужая душа захотела расстаться с телом. Но это ты сможешь сделать и дома, рядом с императором. Я дал тебе все, что мог дать.

 

Вот так просто… Ни тебе мощных взрывов вокруг, ни светящихся коридоров, ни осознания собственного величия, ничего. Только слова учителя и его печальный взгляд. Он подошел ближе и, поцеловав в лоб, крепко прижал к себе.

- Как же не хочется тебя отпускать, - выдыхая, сказал Заркхан. – Ты мне стала очень дорога.

- Так и не отпускай, - подняв на него глаза. Ответила я.

- Нет, нельзя. Ты принадлежишь другому миру. Может, сейчас ты об этом уже не помнишь. Но стоит тебе только вернуться домой, к отцу, как ты поймешь, что не смогла бы и дальше жить в школе.

- Но ты ведь не станешь меня прогонять? Я могу пожить здесь недельку-другую?

- Я не прогоняю тебя, Китана.

- Значит. Я могу остаться?

- Нет, не можешь. Я уже отослал гонца к императору с письмом, что его дочь прибудет ко двору через пару дней. Чтобы успеть вовремя, ты должна будешь выехать завтра утром.

- Я никогда не выезжала за пределы Лаунгра, - размышляя о чем-то своем, сказала я. – Интересно, как там мой Баркарис…

- Жив, здоров, но он уже очень стар для верховой езды. Да еще и на длинные дистанции. Но я хочу сделать тебе подарок. Пойдем.

К дверям конюшни, куда привел меня учитель, вывели ослепительно белого коня с пышной серебристой гривой и грациозной небольшой головой на длинной шее.

- Это идеальный конь, - сказал Заркхан, - прекрасно выезженный. Его рысь совсем не тряская, а в дальних поездках это многое значит. Заметила, какая у него поступь, какой шаг? Это иноходец, и он очень вынослив…

                Учитель говорил как-то не слажено, часто прерывался. Похоже, он очень волновался.

- Его зовут Архон, воин Света. Он твой, Китана.

VI Дорога домой.