Костер из роз
Мордорский воин,
крылатая смерть,
Меч Саурона,
гнев Саурона,
Всадник-отчаянье, имя мне - месть
Память мне стала
стальною короной...
Н. Васильева,
"Король-Назгул"
Я смотрю на пламя.
Оно танцует,
изгибаясь, подобно восточной женщине,
соблазняющей
мужчин... целомудренный эротизм,
обещание и
насмешка. Блики разлетаются в разные
стороны,
подмигивая и ухмыляясь, расцветая
багряно-апельсиновым маревом, сжимаясь и
изворачиваясь,
запахиваясь в собственное
великолепие, словно в шелковую накидку
с золотым
шитьем...
несомненно, упиваясь им. Жар лижет мои
ладони, опаляет
кожу, но я не чувствую ничего.
Жаль.
Огонь -
жестокость, огонь - тепло...
Для меня - нет
этих понятий....
...и я не хочу
вспоминать - почему...
Загипнотизирован.
Рыжая пульсация подчиняется мне,
изменяет
очертания и оттенки. Немного зелени -
пусть сделается
похожим на цветы, на розы с алыми
влажными,
покрытыми росой головками. Розы немного
кололись, и
тогда с моих пальцев еще капала кровь,
но я смеялся - я
не замечал царапинок, а розы были
- тоже цвета
крови, и будто вырезаны искусным
резцом, и она
так любила их... розы, которые я
дарил ей...
Я сжимаю зубы. Я
не хочу думать о...
Нет. Нет.
Алое марево
делается стеной. Каменной, толщиной в
три локтя. Ею я
отгораживаюсь от памяти... от
букетов цветов и
улыбки ее, но когда я вижу
псевдо-кирпичики, что обрисовало покорное моей
воле пламя, я
вижу - себя, как я учил своего сына
искусству
преодалевать любые преграды...
перепрыгивать
через стены, он учился так быстро,
он был ловок и
силен...
Был.
...Нет!...
Мое оружие
прошибает "стену" огня. Оно не горит.
Оно так же мертво, как и я. Точнее,
умерло вместе
со мной, будто
легендарный меч рыцарей из
готических
легенд. Теперь - нежить... Как и все в
этом проклятом
месте.
Гарпун-копье
вдребезги разносит картинки моих
воспоминаний, но
тут же являются новые.
Среди них -
подарок сыну на двенадцатый день
рождения. Такой
же гарпун-копье, какой был у
меня... Он бегал
по всей территории Клана,
демонстрировал
всем новую игрушку, а один из
старших учеников
с такой детской важностью
сообщил, что
копье - не игрушка... и что скоро оно
пригодится ему в
настоящем бою. В настоящем бою...
Он так и не
познал его. Его убил этот недочеловек
- и я был уже
мертв, и не смог вступиться.
...Нет... Нет...
Я. Не. Хочу.
Помнить.
Не хочу помнить,
как твари Не-Мира показывали мне
моих товарищей
со вскрытыми глотками и пустыми,
точно у рыб,
глазами. Кровь была везде, трава и
мраморные плиты
храма Ширай Рю покрылись рубиновой
коркой...
Цвета роз.
Моя жена лежала
среди роз. Это было изощренной
издевкой - из ее
пробитого виска вытекала струйка
багрянца, и
смешалась она с помятыми и
раздавленными
лепестками, и несколько закрыли
глаза... это
хорошо, что закрыли - _ее_ мертвые
глаза я не смог бы выдержать...
А моего сына
распяли на одной из стен. Пригвоздив
его же гарпуном.
И зачем-то сунув в руку несколько
все тех же
раздавленых цветков,
опаляюще-пурпурных... как незаживающая рана.
Еще одна
издевка.
С тех пор я не
переношу розы, сжигаю при любой
возможности. Костер из роз...
Костер - из
любви...
Вместо.
Нет!..
Снова. Снова я
кричу, захлебываясь воплем отчаяния
- будто
извержение вулкана, и раскаленная лава
гложет мою
мертвую плоть. Так глупо - страдать
вновь и вновь,
тупо расстреливая забытый богами
закоулок Не-Мира, тщиться выдернуть
из
остановившегося
- и до сих пор кровоточащего -
сердца
отравленные крючья... Демоны хихикают,
словно царапают
ржавым гвоздем по стеклу. Надо
мной хихикают.
Стоит призрак посреди ада,
уставившись в
одну точку... и зачем-то смотрит в
огонь, и
зачем-то рвет себе душу...
Душу? Ха-ха. Я заплатил ею за охоту на
собственного
убийцу...
Жаль, душу
нельзя продать во второй раз. Я бы
отдал ее за то,
чтобы вернуть жизнь моим жене и
сыну...
Поздно. Месть
значила больше, чем спасение.
Я ошибся.
Я всегда
ошибался.
С самого начала. Я согласился добывать
Карту
Элементов. Я
бросил вызов этому надменному гордецу
- да, я
ненавидел его уже за то, что он из
Лин-Куэй, Клана
высокомерных сверхлюдей и наших
"природных" врагов, и межклановая вражда сыграла
решающую роль.
Я проиграл. Я не
молил его о пощаде - воины Ширай
Рю не просят помилования. Я не испытывал и страха
смерти - только
ненависть... А он? Он - нет... он
был слишком
холоден и для того, чтобы ненавидеть,
хоть бы и своего
врага... Всего лишь
выполнял-свой-долг.
Зачем я решил
мстить?
Нет логичного
ответа. Демоны или пламя - не
ответят... но
есть - слово Ненависть, огромное,
точно Не-Мир...
и чудится мне порой, что стоит
Не-Мир на
ненависти, как на гигантской черепахе...
Я выбрал месть.
Я выбрал
возвращение. Нежитью, призраком. И душа
моя оказалась
навеки потеряна...
Вечное страдание
- вот что я получил. Так глупо.
Да, мне удалось расправиться со своим
убийцей...
но ныне, десять
с лишним лет спустя, я понимаю,
что наслаждение
от расправы над клятым линкуэевцем
продлилось
меньше секунды. Он умер... слишком с
достоинством.
Слишком высокомерно и _холодно_...
он остался
равнодушен - даже к собственной гибели.
Иногда я почти
завидую ему.
Ведь так
сюрреалистично - и извращенно-неправильно
- агонизировать,
бесконечно, не имея даже
возможности
забыться - когда у тебя нет даже души,
мечтать
заплакать, скривить губы в гримасу
запредельного
отчаяния - и ощущать лишь
окостеневший
череп, не выражающий ничего, кроме
застывшей
ухмылки фантома...
Я - ошибка.
...Моя охота на
младшего брата моего убийцы - еще
одна ошибка...
Наверное, он считает меня безумцем,
помешанном на
преследовании... что ж, где-то он
прав. Боль
действительно сводит с ума, и чтобы
выхлестнуть ее
из пустых моих вен - я стремился
убивать...
любого, кто хоть как-то причастен - или
_может быть_
причастен - к страшной участи Ширай
Рю...
Нет, я не верил
Куан Чи, что младший Саб-Зиро убил
их всех. Даже
сверхчеловеку, способному превратить
любой предмет в
глыбу льда, не под силу перебить
целый Клан
превосходных бойцов.
Но я просто
кинулся по следу... потому что слишком
больно было,
потому что розы сделались - кровью, и
распятый мой сын
беззвучно просил о помощи - того,
кто уже никак не
мог помочь...
И я искал
жертву. Кого угодно. Пускай -
линкуэевец, еще
один. Мне было все равно. А теперь
я знаю правду, и
охочусь на трижды проклятого
колдуна, истинного палача. Ненависть вновь
пляшет
в моем черепе,
словно солнце... ненависть - это
тысяча солнц,
радиоактивная геена. Мои глаза -
солнце, мое
солнце - гнев...
И я клянусь, что
выплесну изнанку Не-Мира на Куан
Чи...
Но вернет ли это
тех, кого он убил?..
Нет.
...Я стою на
клочке твердой почвы, и лава с
тлеющими углями
шипит на ногах, а адский пламень
пытается пожрать
полуразвоплощенную плоть. Я стою
так давно.
Несколько дней. Или недель. Или
месяцев. Времени
не существует в аду, особенно -
для фантомов.
.. Память
гложет, словно могильные черви. Память
точит, наверное,
демоны желают посмотреть, как я
рассыплюсь в
пепел - от боли... от страшной боли
осознания, что
ничего нельзя вернуть, и что я
обречен вечно
быть - тем, что я есть...
Как бы я хотел
встретиться с женой и сыном.
"Как хочу
я, чтобы ты была здесь, пока не завяли
последние цветы, пока безумие не изорвало
меня в
клочья..."
- шепчу я ей в пограничных не-снах... а
сына - просто
вижу. И протягиваю руки, но он -
отдаляется,
рассеивается в тумане - и я просыпаюсь
от жуткого
антизабытья.
Все сначала. Я
сворачиваюсь в клубок, сжимая
руками мертвое
лицо. Я бы вырвал себе глаза - не
видеть этих
картинок, да только глаз-то у меня
нет... лишь
белая плазма посмертия...
Никогда вновь,
повторяю я. Никогда вновь я не буду
с моей семьей.
Никогда.
Время пульсирует
всполохами. Отсчет. Я ожидаю
следующего
Турнира... явлюсь на него, смертоносный
и жуткий - как
всегда, никто уже не удивляется,
видя меня, но
по-прежнему боятся мертвого моего
лица, такого же
застывшего, как и маска цвета
песка в пустыне,
и буду идти, оскверняя невинную
Землю, своим -
не-мертвым прикосновением, а люди -
отшатываться от
испепеляющей ненависти в пустых
глазницах, и от
муки - спрятанной, невысказанной,
и оттого еще
более отталкивающей, чем явная
ненависть...огонь и кипящая сера в моих ладонях, а
вороны хлопают
крыльями за моей спиной... и
вознесу я меч
над жертвой моей, Куан Чи... и,
возможно, в
конце концов отрубленная голова
колдуна падет к
моим ногам... Наверное, я буду рад
- только секунду, а потом нескончаемая агония
возобновиться с
начала.
Таково уж мое
проклятье... того, чье имя заменила
страшная кличка
- ядовитой тварью кличут меня...
Скорпионом.
Жаль, не могу я
убить себя, как порой делают это
настоящие
скорпионы... но нельзя умереть дважды, и
нельзя избавиться от однажды выбранной
стези-цепи...
Да будет так.
Имя мне - месть.
Имя мне -
отчаяние.
Ибо моя война
вечна, и награда в ней - все, что
угодно... кроме
того, чего я действительно жажду,
как жаждут
только в аду и в пламени - глотка
воды... или
снова живых, не обугленных, роз...
Исцеления.
Забвения.
Смерти.