Глава 4. Сестры.

 

                              Эйя вышла из библиотеки, задумчивая и

                              отстраненная. Она размышляла над словами отца,

                              устрашившими ее. Он никогда не говорил ей, что

                              Эдэния дрогнула перед врагом. Эйя искренне

                              полагала, что за мощными стенами Тарал-рэанна

                              сейналам не грозит ничто, и его белые башни

                              издалека наводят страх на противников Эдэнии – как

                              наводили веками, тысячелетиями…

 

                              Процветающее государство ее отца существовало с

                              Зари миров, оно видело отступничество Шиннока,

                              Войну, видело Найрэ! И как могло случиться, что

                              нужно кого-то опасаться? “Найлэ эвендилэ, -

                              подумала старшая принцесса, - где же вы, если

                              позволяете грозным силам надвигаться на

                              возлюбленный Вами народ?” И тут же осеклась: не ей

                              осуждать деяния Прародителей и Единого. Никогда не

                              были их замыслы открыты сейналам и никогда не были

                              они бессмысленны. Что-то крылось за всем этим,

                              почему-то Высшие решили обрушить испытания на

                              Эдэнию. Но ей пока рано думать об этом. Есть время

                              – до турнира. А сейчас лучше всего пойти в

                              оружейную залу – ее любимое место во дворце, где

                              Эйя всегда находила утешение в звоне оружия. Она

                              любила эдэнийское оружие: легкие клинки, гибкие

                              луки, всегда попадающие в цель копья… В каждое из

                              сокровищ оружейной залы мастер вложил всю свою

                              душу – сейналы по сути были творцами и

                              создателями, они получали неподдельное

                              удовольствие от того, что делали, и потому все

                              вещи сейналов были чудесны и неповторимы.

 

                              Нередко на оружие накладывались заклятия: по

                              лезвиям мечей частенько змейками бежали магические

                              письмена. Они спасали клинок от ржавчины,

                              придавали ему остроту и легкость, а его хозяину –

                              силу, меткость и охрану в бою. Каждый меч носил

                              свое имя – и Эйя подолгу разговаривала с ними,

                              слегка поигрывая сталью, в которой отражались

                              розоватые солнечные блики, проникавшие сквозь

                              высокие арочные проемы галереи. Холодный блеск

                              стали успокаивал Эйю, вселял в нее уверенность в

                              мощи родного изерения – особенно, когда сталь

                              пела. У великих мечей были разные голоса,

                              принцесса легко их различала: шумный, как морские

                              волны, голос Иларвенга, меча правителя Аменсая;

                              воздушный напев тонкого клинка короля Хиармендоса

                              Ясного; властный, подобный раскату грома, славный

                              и высокий глас, великого меча Амендара, Сияния

                              сейналов; наконец, звонкий и гибкий, но твердый –

                              вот каков был голос меча королевы Амернис,

                              величайшей из эдэнийских владык; но в истинный

                              священный трепет ввергал Эйю гулкий, древний звон

                              Сэйнаамен – клинка Аменлара, прародителя ее рода.

                              Принцессе запрещалось трогать эту реликвию, но

                              она, разумеется, тут же нарушила запрет. Тайком

                              пробравшись в оружейную, она с трудом вынула

                              ничуть не заржавевший клинок из сверкающих

                              смарагдами ножен и в восхищении любовалась им в

                              лунном свете. О своем замысле она не рассказала

                              никому, даже Атриэль. Хотя та, возможно,

                              догадывалась – она всегда обо всем догадывалась,

                              но понимала, когда нужно было молчать. Она,

                              наверное, и про Тэрана все знает…Эйя с грустью

                              вздохнула.

 

                              Боги жестоки к ней. Всю жизнь нарушает старшая

                              дочь Владыки Джэррода запреты. Не потому, что

                              стремится ему навредить, а потому, что иначе не

                              может. Так вышло само собой, что однажды статный и

                              красивый даже среди сейналов сын близкого

                              приближенного Джэррода подал руку спрыгивающей с

                              лошади прелестной наследнице дома

                              Сайрэаннов…Любовь вспыхнула мгновенно. Говорят,

                              что сейналы, как и все Избранные народы, истинно

                              любят лишь однажды – один раз и на всю жизнь…

                              Неужели будет она страдать весь свой долгий век?

                              Тогда бременем покажется ей дар Богов. Эйя не раз

                              делилась мыслями с Сэйнааменом, положив его на

                              колени, ибо даже ее руки воительницы с трудом

                              поднимали этот меч. Ей казалось, что лучше

                              посвещать в свои тайны свидетелей молчаливых – они

                              умеют слушать, никогда не перебьют с глупыми

                              переживаниями или укорами, они навсегда сохранят

                              секрет. А меч, думала Эйя, среди безмолвных

                              товарищей самый надежный. Во так делилась

                              эдэнийская принцесса страданиями о любви с

                              атрибутом войны, сплетая две противоположных

                              стихии вместе и смиряя их. Она ткала гобелен из

                              двух сил – ведь не зря считалось, что ткать и шить

                              лучше ее матери не умеет никто среди сейналов.

                              Потому и дочь ее с легкостью сплетала вместе тему

                              любви и тему крови…

 

                              Впрочем, однажды она не выдержала и открыла свое

                              сердце – правда, не прямо. Когда беседовала с Леди

                              Лэй несколько лет назад.

 

                              …Ветер с востока ласково покачивал шелковые кисти,

                              украшавшие крышу западного крыла Храма Амрэалэ ,

                              любимого места эдэнийских женщин из-за прозрачного

                              пруда, заросшего белыми лилиями, и звенящего

                              водопада, высеченного из скалы в незапамятные

                              времена самой Аранией Возносительницей. Леди Лэй в

                              очередной раз навестила Эдэнию – эти места

                              напоминали ей сад ее матери, бесчисленные века

                              назад угасшую в синтарских Копях Империи. Но для

                              Бессмертной это был малый срок, и потому она

                              искала утешения в мирных измерениях. Эйя с большой

                              привязанностью относилась к Богине Молнии и Звезд,

                              прежде всего за ее доброту, приветливость и

                              жалость к менее совершенным существам. За

                              понимание ее души.

 

                              Ан-Джэн сидела рядом с принцессой в резном

                              нефритовом кресле. Они выносились на Террасы Оленя

                              только по особым случаям и были настоящим

                              произведением искусства. Как всегда, меж ними

                              велась интересная беседа. Обладавшей от природы

                              пытливым умом, Леди Сияющей нравилось изучать иные

                              народы, и поэтому они со старшей дочерью Правителя

                              часами беседовали об обычаях, традициях и

                              преданиях эдэнийцев, вынесенных ими из Эанадала в

                              древние времена. Ан-Джэн же в свою очередь

                              рассказывала то, о чем родившиеся после Богов не

                              ведали. Еще они любили разговаривать об иных

                              племенах, что обитали помимо сейналов в

                              реальностях, неспешно прогуливаясь на лошадях под

                              сенью вековых эдэнийских кедров. В этот вечер они

                              предпочли посидеть на просторной террасе – таким

                              он выдался ясным и теплым. Ан-Джэн любила вечер, а

                              еще больше – ночь, потому что говорила с звездами.

                              Она сама напоминала Эйе печальную звезду – лик ее

                              всегда носил отпечаток скрытой грусти, а в глазах

                              сиял нездешний свет, мягкий и как будто поймавший

                              дыхание рока. Верховный жрец говорил, что дева эта

                              – прекраснейшая в Действительности, и Эйя ему

                              верила. Но говорил он также, что судьба ее ведома

                              лишь Единому и что неспроста в ней живет

                              тоска…Девушка с трудом внимала его словам – старый

                              мудрец видел многое, очень многое – поговаривали,

                              что есть в нем кровь салайрэ. Иначе как мог

                              верховный жрец общаться с Богами при помощи

                              медитации в любой день, а не в особые? Ведь даже в

                              взгляде Ан-Джэн, обращенном на него, читалось

                              уважение – по понятиям Бессмертных, прожила она

                              мало и, возможно, знала что-то о прошлом старца.

                              По крайней мере, при встрече с ним она слегка

                              наклоняла голову в знак уважения. Жрец почтительно

                              кланялся ей, но не до пола, как прочие служители,

                              а лишь до пояса. Он редко наведывался в западное

                              крыло, пропадая неизвестно где и предоставляя

                              принцессу и ее высокую гостью самим себе.

 

                              Этим вечером они беседовали о легендах Войны

                              Миров. Леди Лэй слушала предания Возлюбленного

                              народа, изредка внося некоторые поправки. Ее

                              голова, отягощенная длинными распущенными волосами

                              цвета воронова крыла, обрамлявшими чистое лицо,

                              матово светившееся даже в плотском обличии – Эйе

                              было интересно, насколько же прекраснее

                              Божественная Сущность этого создания – слегка

                              склонилась на спинку кресла, что придавало богине

                              задумчивый вид. Эйя облокотилась на перила

                              террасы, искусно вырезанные из воздушного “камня

                              зари”, поблескивающего розоватым светом. Обе

                              облачились в одинаковые тонкие парчовые одеяния,

                              напоминавшие халаты (Эйе показалось, что Ан-Джэн

                              специально стремится не отличаться от нее) –

                              светло-зеленый на Эйе и цвета сумерек – на Лэй.

                              Принцесса, побрякивая халцедоновыми сережками в

                              ушах, чувствовала себя немного неловко, так как на

                              богине не было украшений вообще – только дивный

                              радужный камень на шее. Ан-Джэн перехватила ее

                              стыдливый взгляд и улыбнулась: - Не кори себя и не

                              смотри на меня. Это мой талисман, который я не

                              сниму никогда. Ты вольна носить что хочешь, - она

                              помолчала и, тихо вздохнув, добавила: - Хотя, быть

                              может, есть кто-то, кто заставил бы меня его

                              снять… - сказав это, Ан-Джэн поглядела на

                              оранжевый закат за кедрами, полиловевшими в лучах

                              заходящего солнца. И Эйя поняла, что сейчас она

                              думает о своем и не позволяет кому-либо проникнуть

                              в ее мысли. Может, и ее терзает то же, что и

                              Эйю…Эйя горестно вздохнула, вспомнив Тэрана, еще

                              не догадывавшегося о ее чувствах, а если он и

                              догадывался, то скрывал это. Ее печаль не укрылась

                              от внимательного взгляда богини Звезд. Эйю

                              передернула – как будто она проникла в душу и

                              увидела все самое сокровенное. Вот чего боялась

                              принцесса, встречаясь с Бессмертными – их глаза

                              бесцеремонно обнажали ее мысли, ее чувства, ее

                              страхи…Ан-Джэн отвернулась, почувствовав

                              беспокойную ауру вокруг ее сейнальской подруги.

                              Эйя благодарно улыбнулась ей и неожидано спросила,

                              наблюдая за порханием двух маленьких радужных

                              птичек в темно-зеленой листве:

 

                              - Скажи мне, правда ли то, что Главы Богов следят

                              за сотворенными народами, как Найрэ за вами?

 

                              -Эвэндилэ тоже следят за всеми детьми Единого, -

                              непонимающе произнесла своим мелодичным голосом

                              Ан-Джэн.

 

                              -Нет, я имела в виду не это, - вздохнула Эйя, -

                              мне интересно другое: они ведь милосердны и

                              справедливы и каждого хотят одарить счастьем…

 

                              -Im ha’nui ferian – брови Лэй сдвинулись к

                              переносице. Она произнесла эти слова на Высшем

                              наречии, подчеркивая важность сказанной фразы.

                              Принцесса опустила голову: она забылась в своих

                              речах.

 

                              -Tiriai, Amer Lei, en n’deras.

 

                              -Ima en teloni, Wenisin, ima n’amerni, - богиня

                              назвала ее небесным именем Вэнисин – Дитя Луны,

                              данного ей в честь матери, Синдел.

 

                              -И все же я спрошу у тебя: почему одни из

                              Избранного народа знают радость, другие же томятся

                              в золотой клетке и, хоть и живут в довольстве,

                              истинного счастья не ведают?

 

                              Синий взгляд Ан-Джэн сфокусировался на Эйе,

                              пытаясь проникнуть в глубину ее сознания. Эйя

                              поежилась.

 

                              “Почему ты говоришь это? Что печалит дочь

                              Джэррода?”.

 

                              “То, что не может найти она справедливости ни

                              здесь, ни выше.”

 

                              “Я лишь богиня Звезд, Вэнисин. Судьбы мне не

                              подвластны.”

 

                              “Знаю это. Но, если сердце твое томится, ты

                              клянешь все…”

 

                              Ан-Джэн первая прервала мысленный разговор,

                              опустив глаза. И Эйе показалось, что она узнала

                              все – но не хочет, чтобы Эйя знала. Возможно,

                              боится ее расстроить. И она вернулась в прежнее

                              состояние. Лэй улыбнулась ей:

 

                              -Что ж, Эйя, не будем говорить о том, что в

                              тягость. Лучше развеемся. Ведь никто, кроме

                              сейналов, не был так приближен к нам – а потому

                              мне более всего радостны сейнальские предания и

                              песни.

 

                              - Спой, прошу тебя, если не трудно, - тихо сказала

                              Эйя, - песни небесных фей прекрасны, и они

                              излечивают душу. Спой о Нэлире…

 

                              Ан-Джэн кивнула, грустно взглянув на закат.

                              “Вэнисин, Вэнисин, - думала она, - знала бы ты,

                              что и боги иные не ведают счастья. Знала бы ты,

                              что и моему сердцу бывает одиноко…” – но она

                              решила спеть. И вскоре Эйя смогла утихомирить бурю

                              внутри себя и отдаться чарам напева…

 

                              …Потом Эйя часто возвращалась в мыслях к этому

                              важному для нее разговору. Временами она сожалела,

                              что смолчала, а не сказала все сама – получалось,

                              что она умышленно скрывала что-то от богини,

                              которую считала другом. Правильно ли она

                              поступила? Может, ей бы стало легче, скажи она

                              сразу?… Эйя раздраженно взмахнула рукавом: сейчас

                              ей не до прошлого и не до похождений. Она

                              собиралась поразмышлять в оружейной зале, а заодно

                              и потренироваться – хоть и не сомневалась, что

                              принцессе ни в коемслучае не будет дозволено даже

                              думать об участии в таком серьезном турнире, как

                              Смертельная Битва.

 

                              Одно из самых больших среди многочисленных

                              дворцовых помещений, оружейная зала встретила

                              принцессу ярким снопом солнечных лучей, залившим

                              мозаичный пол. Искусно подобранные по цвету,

                              сложенные вместе полудрагоценные камешки

                              запечатлили фрагменты великих битв, в которых

                              принимала участие Эдэния. Пламенели сердоликами

                              факелы, окрашивая окрестные горы “камнями зари” в

                              розово-оранжевый цвет; развивались лазуритовые и

                              малахитовые стяги Домов властителей; нетерпеливо

                              ворошили копытами пыль боевые сершаны, встряхивая

                              перламутровыми гривами; а посредине залы был

                              хрусталем выложен небесный свод, откуда

                              простиралось дивное сияние. Веками создавали

                              сейнальские мастера эту картину войн, и результат

                              их трудов потряс бы любого смертного. Однако

                              сейналы, бессмертные и способные умереть лишь от

                              ран и тоски, привыкли к чудесам своего народа и

                              спокойно ходили по мозаике.

 

                              Была достойна внимания и роспись под куполом,

                              изображавшая Сады Эанадала, вернее, как могли бы

                              выглядеть Сады Эанадала. Мало осталось сейналов из

                              тех, кто спустился с небес и видел благословенный

                              край собственными глазами – и все равно, никто не

                              мог создать или изобразить нечто подобное, ибо не

                              дано сотворенным позже Богов постичь неземное.

 

                              Вдоль стен, в проемах между мраморными колоннами,

                              стояли, как навеки застывшие безмолвные стражи,

                              изваяния великих королей и королев – воителей

                              древности. Все они были изваяны из полупрозрачного

                              матового камня, называемого идэлвэ – лунным. Лица

                              их были строги и спокойны, горды и возвышенны –

                              как бы храня в себе славную память измерения

                              Эдэнии. Руки их, как и прежде, не выпускали мечей

                              в сверкающих ножнах, отделанных самоцветами. На

                              головах переливались царственные венцы, украшенные

                              чистыми алмазами. Оосбое место в этой галерее

                              отводилось Аменлару, Амендару и Амернис, а также

                              сыну ее Аменсаю, ибо более всех добра для Эдэнии

                              сделали они. Эти статуи были величественнее

                              прочих, благородство и гнев застыли на их ликах.

                              На челе каждого сияла корона – боевой шлем,

                              носимая при жизни. То были времена сражений, и

                              ничто иное не венчало головы правителя сейналов.

 

                              Эйя в очередной раз замерла перед этими четыремя

                              фигурами, надеясь втайне походить на кого-нибудь

                              из них, когда станет королевой. Больше всего – на

                              Амернис, величавую и спокойно-угрожающую,

                              воздевшую левую ладонь в предостережении. На

                              бордюре постамента были выбиты слова: “Здесь буду

                              стоять я, Амернис Амердар, и здесь откроются во

                              второй раз глаза мои, и буду видеть я все, что

                              происходит в государстве моем, защищая невинных и

                              карая изменников, бросивших тень на светлый край

                              народа моего.” Словно в подтверждение этим грозным

                              словам, правая рука владычицы крепко сжимала ее

                              меч, сияющий синими звездами сапфиров, с чистым

                              адамантом на верхушке рукояти. Этот меч разил

                              врагов Эдэнии, прежде чем Амернис подняла

                              громогласный клинок своего отца, ранивший великое

                              темное божество. Эйя уже давно научилась вынимать

                              его особым приемом, а потому знала, что на лезвии,

                              отливающем снежной сталью, выбита надпись: “Меч

                              этот, по воле госпожи его Харудел, передан будет

                              старшей дочери моей, а от нее ко всем старшим

                              женщинам, рожденным от детей моих, и да сохранят

                              мою волю имена всех Богов, Найрэ и Единого.” То

                              есть, меч сам по себе переходил к ней, Эйе, и она

                              имела полное право брать его, когда ей вздумается.

                              Например, сейчас. Принцесса аккуратно извлекла

                              серебряные ножны и вынула из них меч. Клинок

                              весело сверкнул на солнце, как бы подмигивая Эйе.

                              От этого подмигивания она воспряла духом. От меча

                              исходил какой-то боевой задор, передавшийся и

                              дочери Джэррода. Ей захотелось во что бы то ни

                              стало взмахнуть им. Так она и сделала. Радостно

                              рассекла смертоносная сталь воздух, а потом еще и

                              еще. Эйя прекрасно обращалась с мечом, ее

                              наставник называл ее “пантерой”, ибо, говорил он,

                              только этот зверь столь же гибок и ловок, как

                              принцесса с оружием. И, хотя Эйя предпочитала

                              легкие кинжалы, способные поразить с двух сторон,

                              а не только с одной, ей нравилось рубиться с

                              воображаемым противником в оружейной зале.

 

                              Выпад. Поворот и еще выпад. Блок. Прыжок назад и

                              молниеносный удар. Уклонение, отскок. Выпад.

                              Резкий удар от плеча. Крутящийся удар. Выпад

                              прямо. Бросок. Блок. Отход назад… - Эйя

                              скрупулезно повторяла все усвоенные упражнения,

                              совершенствуя свой стиль и свою технику ведения

                              боя. Она стремилась быть первой во всем с малых

                              лет. Эта черта одновременно и подходила будущей

                              правительнице, и делала ее трогательно-ребячливой.

                              Все- таки, несмотря на прожитые года и уже

                              серьезные страдания, Эйя была в душе ребенком.

                              Глаза ее разгорелись. Волосы вихрем летали вокруг

                              лица, на лице появилась беззаботная улыбка – будто

                              маленькая невинная девочка играла сейчас с тяжелым

                              мечом под сводами одной из башен Тарал-рэанна…

 

                              -А говоришь, что я еще маленькая! – укоризненный

                              возглас вернул принцессу в действительность. Эйя с

                              сожалением отложила меч в сторону, бережно

                              водрузив его перед Амернис. Она огляделась вокруг:

                              рядом никого не было. Все ясно, она опять играет в

                              прятки. Лучше всего сейчас подыграть.

 

                              -Где ты? – Эйя сделала вид, что удивлена, -

                              Отзовись, чтобы я могла тебя найти!

 

                              Ответом послужил тонкий смешок, исходивший из-за

                              колонны. Эйя мгновенно вычислила, из-за какой –

                              Атриэль кое-чему ее научила. Но не подала виду.

                              Скоро эта забава ей надоест. Ей быстро все

                              надоедает – уж больно нрав переменчивый.

 

                              -Китана, если сейчас же не появищься, считай, что

                              вызвана на поединок! – шутливо крикнула Эйя, сузив

                              глаза.

 

                              Смешок повторился, и из-за колонны на миг

                              показалась темная головка, тут же спрятавшись

                              обратно. Затем на свет выпрыгнула совсем юная

                              младшая дочь Джэррода – принцесса Китана. Ее живые

                              темные глаза оглядели пространство и пришли в

                              восторг от буйства красок. Ей нравилось все яркое.

                              Она и сама была яркая и подвижная, а еще

                              отличалась недюжинным упрямством, что было видно

                              по ее высокому твердому лбу, не раз носившему

                              следы ударов и царапин – после сражений со

                              всевозможными преградами.

 

                              -Ловлю на слове! – бойко выкрикнула Китана,

                              подбегая к старшей сестре. В руках она держала два

                              новых стальных ввера – очевидно, отцовских

                              подарков – в хорошем настроении Джэррод не упускал

                              случая побаловать своих любимиц.

 

                              -Посмотри, что у меня есть! – сияющая гордостью

                              младшая принцесса протянула Эйе один из вееров.

                              Она рассмотрела оружие: веер был украшен красивым

                              узором в виде ветвей дикого плюща, а ручка его –

                              обита красным бархатом для удобства. Лезвия в виде

                              когтей были прекрасно наточены. Эйя восхищенно

                              провела пальцами по поверхности, наслаждаясь

                              гладкостью металла.

 

                              -Нравится? – подпрыгнула рядом Китана и тут же,

                              смутясь, добавила: - Ты попроси, тебе такие же

                              сделают – она была очень доброй и щедрой и всегда

                              страшно переживала, если случайно обидела или

                              унизила кого-нибудь. Эйя ободряюще улыбнулась: -

                              Да нет, зачем мне они? Я не умею обращаться с

                              веерами. Наш наставник сказал, что руки мои не

                              созданы для этого оружия. Мне лучше кинжалы,

                              простые сейнальские парные кинжалы.

 

                              -Как хочешь. – Китана пожала плечами. И вдруг она

                              сделала знак наклониться. Заинтригованная Эйя

                              последовала ее примеру. Сестра приникла к самому

                              ее уху:

 

                              -А ты знаешь, - заговорчески зашептала принцесса,

                              - то, что знаю я? – Эйя с трудом сдержала смех,

                              услышав такой оборот речи.

 

                              -Ну так вот, - продолжала Китана, - я знаю что-то

                              такое, такое… - блестящие глаза девочки окинули

                              взглядом высокий потолок залы, - это с тобой

                              связано…

 

                              - И что же? – удивилась Эйя.

 

                              - Я слышала ваш разговор в библиотеке…

 

                              -Китана! – возмущенно воскликнула старшая сестра,

                              - ты опять подслушивала под дверью!

 

                              -Дело вовсе не в этом, - отмахнулась младшая

                              принцесса, - ты отправишься на турнир с отцом, -

                              эти слова прозвучали разочарованно, ведь Китана

                              сама мечтала отправиться на Смертельную Битву, но

                              из- за возраста ей запретили (Эйя от всей души

                              пожалела младшую сестренку), - Так вот, потом я

                              отправилась к Атриэль, расспросить ее обо всем.

 

                              - И? – Эйя начала терять терпение. Как же она

                              будет размышлять о словах отца, если Китана все

                              тянет и тянет время, открывая ей очередной глупый

                              секрет.

 

                              - И когда я проходила мимо Покоев Орла, я услышала

                              обрывок одного очень интересного тебе, - Китана

                              нарочно сделала нажим на этом слове. – разговора.

 

                              -Я вся во внимании.

 

                              Девочка вздохнула и единым махом выпалила:

 

                              -Тэран хочет участвовать в турнире!

 

                              -Что?! – Эйю словно поразила молния. На мгновение

                              ее посетила безумная мысль: неужели из-за нее?

                              Потом она собралась и посмотрела в сторону Китаны:

                              нельзя показывать ей виду, она не должна знать о

                              таких вещах…Китана между тем продолжала говорить:

 

                              -Он меня так расстроил! Он ведь обещал научить

                              меня стрелять из лука на лошади на днях…А сам

                              отправляется в опасный путь! Как неразумно. Как

                              неразумно. … - закачала она головой, подражая

                              придворным. Минутой раньше Эйя бы от души

                              рассмеялась. Но сейчас ей нужно было немедля

                              действовать:

 

                              -Китана, милая, спасибо за то, что передала мне

                              это! – крикнула Эйя уже на ходу, быстро задвинув

                              меч на место и выбегая из оружейной залы. Китана

                              осуждающе взглянула ей вслед:

 

                              -И она думает, что я про них ничего не знаю…Да я

                              давно догадалась! Но ничего не скажу. Потому что

                              Эйя моя сестра, и я люблю ее. А Тэран – мой друг,

                              и его я тоже люблю. А они любят друг друга, и,

                              увы, ничего не выйдет. Пусть хоть она его

                              переубедит! Говорят, влюбленные ломают все мосты…

 

                              Юной принцессе очень нравилось разговаривать и

                              делать все, подражая взрослым. Она считала такое

                              поведение важным и приличествующем королевской

                              особе. Поэтому многое в ней казалось слегка

                              комичным, придавая Китане невинное детское

                              очарование – девочка была любимицей двора. Но

                              знало бы это беззаботное дитя, что тонкая ниточка

                              уже протянулась между ней и сложнейшим узором

                              опасных интриг, которые плелись далеко от нее, в

                              ином измерении, но которые были связаны с двумя

                              могучими державами, столкнувшимися в

                              противоборстве – одна как захватчик, другая как

                              жертва. И принцесса даже не догадывалась, какую

                              страшную и великую роль предстоит ей сыграть в

                              судьбе Эдэнии…

 

                              ***

 

                              Складки развевающегося плаща колдуна колебали

                              пламя светильников, отбрасывающее танцующие тени

                              на гулкие своды галереи. Шэнг-Тсунг недолго

                              оставался у Врат Огня. Ему предстояло выполнить

                              немало поручений Императора – сказанные недавно и

                              те, что были задуманы раньше. Но ему не давали

                              покоя слова Шао-Кана о том прошении, доставленном

                              из монастыря.

 

                              “Я сам решу это дело. Скоро.”

 

                              Фраза эта заключала в себе зловещий смысл – смысл,

                              ломавший древние устои Империи. У Шэнг-Тсунга не

                              оставалось ни малейших сомнений, КАК Император

                              решит это дело. И это дело было очень важным для

                              него. Он принялся размышлять, рассматривая все

                              стороны: “Особой любви между ними никогда не было.

                              То есть, для Императора оставлять в живых

                              потенциального врага – опасного врага – большой

                              риск. Он мог бы сделать Джайдис своим союзником,

                              но после мятежа его жены этот вариант отпадает –

                              Шао-Кан не любит ошибаться дважды. И тем не менее

                              узы крови никуда не денешь – Джайдис прямая

                              наследница, никто не имеет на главный объект

                              императорских желаний столько прав, сколько имеет

                              она. А Шао-Кану нужно исполнение Пророчества. Ей

                              он не отдаст бразды правления – дракон крепко

                              держит добычу, а правитель – свои владения. Но ему

                              нужен преемник, иначе он никуда не денется, и

                              Пророчество не исполнится, то есть камень так и

                              останется где-то в Небытии. Он может, конечно,

                              взять новую жену, но вряд ли захочет, ибо

                              опасается, что она соблазнится на его владения –

                              одна уже соблазнилась…Впрочем, стоит попытать

                              судьбу. Вдруг да есть этот шанс? Бесспорно,

                              Император не передаст полномочий наследника

                              первому прииближенному, но почему бы не поиграть в

                              марионеток? Для Эдэнии спасения не осталось, а

                              если и осталось – доля его ничтожна и, скорее

                              всего, неосуществима. Надо действовать неспешно и

                              расчетливо, избегая малейших промахов. И, что

                              главное, концы не должны вести ко мне. ”

 

                              – Шэнг-Тсунг вынашивал этот план уже давно, но

                              обстоятельства шли вкривь и вкось. И внезапно все

                              так неожиданно сложилось в его пользу. Колдун ведь

                              отнюдь не горел желанием всю свою долгую жизнь

                              провести, почтительно склоняясь у императорского

                              трона – нет, будучи честолюбивым, он жаждал

                              власти, но не так, как желали ее прочие

                              придворные. Он жаждал ее всецело, безумно, будто

                              она была для него глотком воздуха, жаждал ее, как

                              вожделела крови Рин, воя в своем подземелье, хотел

                              обладать бесконечной, всесильной властью…И эта его

                              страсть, это обожание фактически самого себя с

                              годами росла и крепла. Можно сказать, он никого

                              так сильно не любил, как могущество. Но то была

                              отнюдь не его вина – таким его сделала жизнь

                              скитальца и изгоя, и он оборвал единственные нити

                              совести, оставшиеся в нем, не видя иного выхода. И

                              вот она, его мечта, она вдруг стала так

                              близка…Нужно потерпеть еще какое-то время – но он

                              умел ждать. Всякой цели надо достигнуть. Сперва –

                              проникнуть в разум той, которая стала главной

                              ставкой, главной пешкой в его игре. Разумеется, у

                              него не получится сделать этого – Шэнг-Тсунг был

                              слишком хорошо известен в Эдэнии. ”Но я знаю, кто

                              сделает это, - сказал колдун сам себе, - тот, кому

                              легче всего сделать это.” И он собирался

                              незамедлительно нанести визит этому доверенному

                              лицу.

 

                              …Миновав бесконечное число проходов и темных

                              галерей Зараахшта, в мрачных лабиринтах которого

                              мог хорошо ориентироваться лишь опытный

                              придворный, Шэнг свернул в один из незаметных

                              коридорчиков, освещаемых простыми факелами. Однако

                              здесь горели свечи, загадочно колебались крохотные

                              язычки пламени. Колдун привычно миновал золотые

                              подставки и приблизился к узкой двери, украшенной

                              медными переплетениями диковинных существ. Взяв

                              массивную медную ручку-кольцо в виде пожирающей

                              свой хвост пантеры с гранатовыми глазами,

                              Шэнг-Тсунг с расстановкой ударил в дверь три

                              отрывистых раза. На этот условный стук изнутри

                              послышались шаги, и засов неслышно отодвинулся –

                              что ж, день сегодня удачный: его примут. Шэнг

                              медленно вошел в просторные полутемные покои – и в

                              голову ударили знакомые терпко-пряные запахи

                              орхидей и ирисов, перекрываемые ласкающим ароматом

                              “синтарских звезд” – нежных растений, цена за одну

                              каплю эссенции которых была баснословной. Дым

                              ладаносных палочек окутывал все пространство,

                              засасывая тех, кто пребывал в покоях, в сладкий,

                              медвяный туман. Но даже сквозь этот туман

                              проскальзывала невиданная роскошь обстановки. По

                              каменным стенам сползали богато вышитые золотом

                              ткани, вдоль ниш, укрывавших красиве статуи и

                              драгоценные вазы, стояли низкие скамьи, обитые

                              парчой, или же были горами навалены мягкие

                              шелковые подушки. На потолке же угадывались

                              покрытые позолотой барельефы. И тем не менее,

                              несмотря на богатое убранство, роскошь была

                              ненавязчивой, не слишком бросающейся в глаза – или

                              это из-за тумана и курящихся благовоний? Но Шэнгу

                              сейчас было не до рассуждений – он взглянул в

                              самый темный угол, на низкую кровать с небрежно

                              наброшенной на нее леопардовой шкурой. И на

                              фигуру, возлежавшую на этой кровати.

 

                              -Приблизься, - прозвучал из полумрака тягучий,

                              глубокий голос. В нем чувствовались бархатные

                              нотки, умение угодить всем, искусное расположение

                              – такой голос мог принадлежать только женщине…

 

                              -У меня есть разговор, Атенра, - бросил ей

                              Шэнг-Тсунг, еле заметно махнув рукой.

 

                              Та, что возлежала на кровати, без труда уловила

                              этот знак. Темные глаза влажно блеснули из-под

                              полуопущенных ресниц. Все остальное, за

                              исключением точеных округлых ног

                              смугло-золотистого цвета, над омовением которых

                              трудилась безмолвная рабыня, было скрыто за дымом

                              лавандовых лепестков - госпожа этих покоев любила

                              запахи, упиваясь ими дни напролет.

 

                              - Оставь нас, - медленно, с расстановкой

                              произнесла женщина, махнув в свою очередь рукой

                              служанке, которая покорно удалилась, так же молча,

                              как и до этого втирала масло в ноги своей хозяйки.

                              Когда она скрылась за драпировкой, Атенра вышла –

                              или, скорее, вытекла со своего ложа и ленивой,

                              какой-то кошачьей походкой подошла к Шэнг-Тсунгу.

 

                              -Люблю, - томно прошептала она, не разжимая губ.

 

                              Колдун тонко усмехнулся. Опять, в очередной раз

                              началась их игра – игра змеи и котенка. С этой

                              маленькой искусительницей всегда было трудно

                              бороться. Хоть он и формально властвовал над ней,

                              но порой терял границу и не мог понять, кто же кем

                              манипулирует. Сколько бы он не знал ее, Атенра

                              всегда оставалась для Шэнга загадкой. Он и выбрал

                              ее за то, что не мог до конца понять – она была то

                              неприступной, то податливой, как воск, то

                              подчинялась ему, то играла с ним, была то другом,

                              то самым опасным врагом…

 

                              Когда он спас эту красивую придворную даму супруги

                              Императора от кары за мятеж, он выиграл дважды:

                              первый раз, получив необыкновенно красивую

                              женщину, второй – получив ценного союзника. Атенра

                              принадлежала к притягательному, неотразимому типу

                              красавиц, из тех, кто склоняет одним взглядом и

                              одним жестом овладевает всем, что видит и что

                              чувствует. От нее веяло пугающим спокойствием –

                              будто бы она не дрогнула, даже если на нее

                              обрушится удар меча. Желанием и скрытой

                              властностью дышали ее роскошные темные волосы, ее

                              плавная походка, ее осанка, изгибы ее прекрасного

                              тела, ее казавшиеся черными, если бы не тонкие

                              синие ободки, глаза…И это чувство как нельзя

                              пригодилось Шэнгу для того клубка интриг, который

                              он собрался плести.

 

                              Атенра с интересом рассмотрела своего

                              псевдовозлюбленного, не изменившегося, впрочем,

                              после долгой разлуки. Она насмешливо улыбнулась: -

                              Тебе ведь сейчас нужны не столько ласки женщины,

                              сколько некое поручение? – она была ловкой и

                              прозорливой, плохие качества для служанки.

                              Шэнг-Тсунг слегка разочаровался, но тут же

                              встряхнулся: игра становится интересней, если

                              оппонент строптив, вкус победы слаще. Он привлек

                              ее к себе привычным властным жестом.

 

                              -Если моя прелестная Атенра знает цель визита, то

                              пусть выслушает до конца некоторые детали… - глаза

                              напротив зажглись любопытством. Отлично, он

                              заинтриговал ее.

 

                              - Как известно тебе, - продолжил Шэнг-Тсунг мягким

                              голосом, подражая ей, - длань Империи скоро будет

                              простираться над Эдэнией. Также должно быть

                              известно тебе, что Шао-Кан по собственной воле

                              откажется от своей наследницы. А Аматэ заключена

                              далеко и надолго. Теперь мы с тобой прогуляемся по

                              дворцу Джэррода (глаза Атенры засверкали

                              интересом, она медленно подняла его руку к губам и

                              аккуратно целовала его тонкие, но сильные пальцы):

                              у него есть две дочери - по крайней мере, я застал

                              двух. Так вот: одна из них, младшая, ненамного

                              младше нашей Джайдис…

 

                              Атенра прервала его, приложив палец к его губам: -

                              Тихо, дальше я сама, бывший советник и генерал –

                              отступник… - она снова дразнила его, эта

                              непокорная и дерзкая хищница, - Если завоевание

                              осуществится, - она перешла на шепот, растягивая

                              слова, - ему скоро понадобится преемник, чтобы

                              исполнить Пророчество, верно? А мы тем

                              временем…выдвинем, скажем так, нашего кандидата. И

                              кто знает, быть может, справедливо рассчитывать на

                              милость Императора…

 

                              А она хитра! “Мы” – ловко придумано. Этим она его

                              и привлекала – своей непосредственностью.

 

                              -…Но нужен будет кто-то, кто быстро войдет в ее

                              доверие. Кто-то очень, очень умный, кто легко

                              переманил бы ее на нашу сторону. И я, кажется,

                              догадываюсь, кто это будет…

 

                              - Верно, Атерна, - улыбнулся Шэнг, прослеживая

                              руками линию ее спины и точеных плеч.

 

                              -Мне это нравится. И мстить мне нравится. –

                              подхватила Атерна, - А еще больше мне нравится… -

                              хрипло прошептала она, изогнувшись в его руках, -

                              то…что…случится…в недалеком будущем…

 

                              Она чувствовала, что в данный миг ему уже не до

                              мыслей о власти. Ему нужна она. И она предпочла

                              выкинуть из головы все, всецело отдавшись его

                              неотразимости. Вдвоем они соткут великолепные сети

                              для врагов, но не сейчас. Потом. Откинув назад

                              голову и закусив губу, она уже вкушала радость его

                              победы. И своей победы.

 

                              ПЕРЕВОДЫ (напоминаю, что все, представленное ниже

                              является моим восприятием МК-мира и моей

                              фантазией, основанной на реальных событиях, то

                              есть вряд ли имеет место в жизни.И я ни в коем

                              случае не претендую на персонажей, принадлежащих

                              Midway):

 

                              Загадочные Найрэ – Прародители, посланники

                              Единого, два бога-родоначальника всего живого, чьи

                              образы сокрыты (не пугайтесь, я не сектантка,

                              просто люблю создавать мифологию – опять же, сей

                              бред не имеет места в реальной жизни)

 

                              Найлэ эвэндилэ – Найрэ, дающие жизнь (Высшее

                              наречие, но с оттенком “Милосердные Прародители”)

 

                              Иларвенг – букв. “морской ветер” (Высшее наречие –

                              по традиции, сейнальские владыки и приближенная к

                              ним знать называли свои мечи на языке Эанадала и

                              сами носили небесные имена)

 

                              Аменсай – “Владыка рек”, пятый правитель Эдэнии из

                              рода Аменлара, родоначальник Сайрэаннов. Сын

                              Амернис, прославившийся любовью к морю и

                              укрепивший Эдэнию как водную державу. Вообще слово

                              амен – “великий”, “благородный”, “властитель”

                              часто встречается в известных сейнальских именах

                              королевских домов (в женских - амер).

 

                              Хиармендос – от “хиармен” – “юг” (квенья,

                              нетепичное имя для сейнала), шестой правитель

                              Эдэнии из дома Аменлара, второй – Сайрэаннов.

 

                              Амендар – “Владыка справедливости” (или

                              “Справедливый Владыка”), третий потомок Аменлара и

                              отец Амернис. Объединил раздробленную Эдэнию и

                              прославился как великий внешне- и

                              внутриполитический деятель.

 

                              Амернис Амердар – дочь Амендара и Келебвинг,

                              первая королева Эдэнии, при которой она достигла

                              наибольшего расцвета и могущества. Прославилась

                              также как выдающийся полководец и завоевательница.

                              Помогала Светлым силам в войне против Шиннока.

                              Положила начало обучению эдэнийских девушек

                              воинскому искусству. Подданные воспели ее доблесть

                              и смелость во многих песнях и сказаниях. Имя

                              Амернис означает “Владычица - лучник”. Титул

                              Амердар – “Справедливая Правительница”. Ее

                              называли еще “Харудел” – “Дева - военачальник”

                              (смешанное сейнальское с Высшим наречием

название).

 

                              Сэйнаамен – “Владыка сейналов”, самый известный

                              меч правителя в истории Эдэнии, ранивший Хозяина

                              ветров.

 

                              Аменлар – “Владыка Гор”, предводитель третьего и

                              самого благородного рода сейналов на Заре Миров.

                              Основал Дом Ларрэаннов, положил начало традиции

                              женитьбам королевских особ на эльдэ, взяв в жены

                              Хиарментин Дивную.

 

                              Амрэалэ (Надэния) – “Дом Владык”, главный храм

                              Эдэнии.

 

                              Салайрэ – духи, существа, сотворенные для служения

                              Богам. Первые салайрэ превосходили по силе Младших

                              Богов, иные были с ними равны. В качестве примера

                              не из своей мифологии могу привести, как самый

                              близкий аналог, майаров, но и то будет далеко от

                              истины. Im ha’nui ferian – не нам судить (об

этом).

 

                              Tiriai, Amer Lei, en n’deras – прошу прощения,

                              Владычица Лэй, я была дерзкой.

 

                              Ima teloni, Wenisin, ima n’amerni – Я не в обиде,

                              Вэнисин, я не влавствую.

 

                              Синдел (в бредовом мозгу Thunder Goddess) -

                              “лунная дева” (Высшее наречие).