Часть II. Разбитые крылья

 

            Прошел приблизительно год. На первый взгляд ничего не изменилось – ребята продолжали жить в приюте, учиться и узнавать новое. Но на самом деле за этот год изменилось многое. Кроме школьных знаний, ребята получали и магические – Огрон каждый день уделял внимание тренировке их сил, выявив способности каждого. Первоначальная проверка сил оказалась неполной, у них обнаружились дополнительные способности. Думан неожиданно открыл в себе силы метаморфосимбиозиса, видимо, доставшиеся ему от матери, и научился превращаться в самых разных животных, людей и даже монстров (причем преимущественно в них, поскольку в кольце была заключена темная энергия). Правда, для тренировок ему приходилось находить большие пустынные территории, потому что монстры эти были в основном огромного размера. Зато он научился не только превращаться в монстров, но и возвращаться в человеческое состояние, причем сохраняя на себе одежду, чем обычно не могут похвастаться метаморфы. Гантлос получил достаточно разрушительную силу – одним прыжком он мог устроить землетрясение, а хлопок в ладоши вызывал разрушительную звуковую волну. Ему тоже приходилось выискивать безлюдные места, чтобы потренироваться. Что же касается его телепатических сил, то они, к вящей радости Огрона, оказались сильно ограниченными – по большей части Гантлос мог разве что определить местонахождение вещи или человека, читать мысли ему было то ли трудно, то ли неинтересно, и он почти перестал этим заниматься. Потенциал Анагана оказался не слишком значительным – помимо стандартных темных сил, которые были у всех четверых, у него оставалась только сила скорости, которую он тоже тренировал на пустынных территориях, но не из-за ее разрушительности, а для того, чтобы не пугать окружающих. До поры до времени Огрон не собирался раскрывать их «маленькую тайну». Что же касается его самого, то его силы стали, по его мнению, почти безграничными – он постоянно чувствовал в себе огромный темный потенциал. Чтобы освободить его, он время от времени метал в воздух молнии и устраивал небольшие грозы, и, глядя на перепуганных дождем жителей, он злобно улыбался. Никто бы в жизни не догадался, что сверкающие в небе молнии – не каприз природы, а всего-навсего забава пятнадцатилетнего юноши. Изменились и отношения между ребятами.

            Огрон, зная, что для сплоченной команды необходима безграничная преданность ее членов общему делу, и взял ситуацию под строгий контроль. Он всячески подстраивал под себя Думана и Анагана, постепенно воспитывая в них жестокость и непримиримость. Хотя Думан по-прежнему общался с Гантлосом, тот с грустью осознавал, что друг удаляется от него все дальше и дальше. Подобные чувства испытывает мать, когда ее ребенок однажды предпочитает родителям невоспитанных сверстников. Огрон понимал это и, так и не найдя пути к контролированию Гантлоса, пытался поддерживать с ним все те же иронические отношения. Несмотря на то, что контролировать его не получалось, в Гантлосе Огрон был уверен вдвое больше, нежели в Думане и Анагане вместе взятых – его непоколебимая надежность не могла не вызывать сладостного ощущения стабильности и верности. Хотя Гантлос для вида тоже поддерживал прежние отношения с Огроном, он сильно невзлюбил его. Он все больше уставал слушать восторженные рассказы Думана о том, какой Огрон сильный и смелый. Это была не зависть, нет, просто Гантлосу не нравилось, что Огрон превращает его друзей в послушных ему марионеток для неизвестной, но явно неблаговидной цели, завуалированной под благородные стремления (а Огрон продолжал действовать в расчете на воссоединение их с родителями). Приятельские отношения все больше походили на слепое подчинение, и это сильно разочаровывало Гантлоса, которому вначале тоже казалось, что они станут хорошей равноправной командой.

            Однажды Огрон, как всегда, собрал их вместе на пустыре неподалеку от приюта.

             - Друзья мои! – с пафосом произнес он. – Я рад сообщить вам, что ваш потенциал теперь достаточно силен для решительных шагов! Теперь вы наконец можете узнать правду о своих родителях!

            «Неужели он наконец вспомнил о том, с чего начинал?» - с усмешкой подумал Гантлос.

             - Теперь вы можете увидеть все своими глазами! – продолжал Огрон. – Вам достаточно сосредоточиться на мысли о них, и вы увидите их!

             - Это правда, Огрон? – радостно спросил Анаган. Огрон важно кивнул.

             - Истинная правда. – Он улыбнулся.

             - Я хочу попробовать! – воскликнул Думан и тут же печально добавил: - Я хотел бы увидеть… как умер мой папа.

             - Не слишком ли ты расстроишься от увиденного, Думан? – обеспокоенно поинтересовался Гантлос. Он страшно беспокоился за друга.

             - Нет. – Думан сел по-турецки и принялся медитировать. Он долго молчал, время от времени тяжело дышал, и вдруг резко поднялся. Его глаза яростно сверкали, он совершенно был на себя не похож.

             - Что случилось, Думан? – Гантлос перепугался не на шутку. Уж он-то хорошо себе представлял, что такого Думан мог увидеть и на что после этого он может решиться.

             - Я сделал все, как ты сказал, - быстро заговорил Думан, глядя на Огрона каким-то бешеным взглядом. – Я представил себе папу… и я увидел его… Он шел по улице, совсем один… и внезапно они напали на него! Один, другой, третий… Эти оборотни были безжалостны, они били, кусали, мучили его… Папа сражался, как лев, но он был один против них всех… Они убили его!!! – истерически прокричал он, и остальные испуганно отошли назад. – Они его убили!!! А все это феи!

             - Какие феи? – удивленно поинтересовался Огрон.

             - Феи-мстительницы, они мстили оборотням за своих убитых сестер, но они согласились сотрудничать с ними и за пригоршню монет заставили оборотней убить моего отца! – крикнул Думан. У Огрона моментально появилась превосходная идея.

             - Послушай, Думан, - он осторожно подошел к мальчику. – Я знаю, тебе сейчас нелегко, но мы можем тебе помочь… Хочешь, мы расквитаемся с этими феями? Мы вырвем им крылья, заберем их энергию – докажем им, что они не правы?

             - Да! – Глаза Думана разгорелись бешеным восторгом. – Мы отомстим этим феям! Они дорого заплатят за убийство моего отца!

             - Ты прав! – внезапно поддержал его Анаган. – Мы покажем им, кто здесь главный! Мы будем охотиться на них!

             - Охотники на фей… - задумчиво произнес Огрон, улыбаясь. – Да, пожалуй, это название нам подходит. – Гантлос в ужасе схватился за голову. Так вот что, оказывается, было у Огрона на уме… Он развернулся и медленно начал уходить.

             - Эй, ты куда? – удивленно крикнул Огрон.

             - Я устал, - соврал Гантлос, - вернусь в приют и отдохну. – Его никто не стал останавливать, и, уходя, он услышал за спиной радостные переговоры. «Какой кошмар… - думал он. – Огрон хочет сделать из нас команду убийц… И о чем я только думал, когда соглашался на это?» Прислонившись к стене ближайшего дома, Гантлос опустился на корточки и обхватил голову руками. «Я его упустил… - с болью подумал он о Думане. Этот замечательный мальчик, о котором он так заботился, вот-вот превратится в хладнокровного негодяя и убийцу. Хотя Анаган приобрел куда более жестокий характер, ничего не оставив от ранимой души поэта, Гантлосу было на это наплевать, он стремительно терял своего единственного друга. Он винил в этом Огрона, но еще больше он винил себя. – Если бы я заранее мог предположить, куда это приведет, я бы никогда…» Он вернулся в приют, терзаемый самыми страшными мыслями. В заметно подавленном состоянии он вернулся к себе в комнату, лег на кровать и уткнулся лицом в подушку. Он не плакал, но тоска его была неимоверной.

            В комнату зашел Огрон.

             - А, вот ты где, - небрежно произнес он, но, увидев Гантлоса в таком печальном состоянии, невольно заинтересовался, что стало тому причиной, и подошел к нему поближе. – Что-то случилось?

            Гантлос повернулся к нему. На его лице было самое мрачное выражение.

             - Мне неинтересно, что ты будешь делать со своей жизнью, но ты мог бы пощадить жизни других, - ответил он.

             - Ты про фей?! – Огрон удивленно приподнял брови. – Ну ты даешь! А я думал, они тебе тоже не нравятся…

             - Я про Анагана и Думана, - отрезал Гантлос.

             - А что, с ними  что-то не так?

             - Ты издеваешься? – с остервенением вскричал Гантлос, и Огрон испуганно попятился. – Нормальных людей ты превращаешь в каких-то монстров… охотников на фей! Хороши же у тебя хобби!

             - А что тебе не нравится? – спросил Огрон. – Они действительно ужасные создания, у которых надо забрать энергию, присвоить себе, а затем истребить.

             - Не впутывай нас в это! – крикнул Гантлос. – Сам можешь делать все что угодно, но не вздумай рисковать чужими жизнями для собственной выгоды!

             - Да это же вам на пользу! – воскликнул Огрон. – Вы станете сильнее…

             - Для чего? Для того чтобы сделать сильнее тебя и вот эту побрякушку? – Он ткнул пальцем в кольцо на правой руке Огрона – тот самый артефакт, хранивший львиную долю их энергии.

             - Ну знаешь ли! – Огрон начинал терять самообладание, чего с ним прежде почти не случалось. – Я вам помочь хочу, и мне же вот такое вот спасибо!

             - Не отнимай у меня Думана! – Гантлос тут же зажал себе рот, жалея о сказанном, но Огрон понял его слова.

             - Не расстраивайся, - с улыбкой сказал он, похлопав Гантлоса по плечу, на что тот скорчил весьма скептическую гримасу. – Бывает же, что друзья не во всем сходятся…

             - Тебе-то откуда знать? – мрачно усмехнулся Гантлос. Он поднялся с кровати и начал медленно ходить по комнате.

             - Я знаю, как поднять тебе настроение, - улыбнулся Огрон, плюхаясь на кровать. – Если хочешь, можешь посмотреть на своих родителей. Я почему-то уверен, что они живы.

             - С какой стати? – Гантлос мрачно посмотрел на него, но задумался – идея его заинтересовала.

             - Не знаю, - бесхитростно пожал плечами Огрон, - мне просто так кажется. Попробуй, ты же ничего не теряешь.

            Поспорить с этим было трудно. Решив, что он и вправду ничем не рискует, Гантлос преспокойно сел на пол и принялся медитировать, вызывая в своем сознании образы своей неизвестной семьи. Постепенно перед ним начали появляться четкие образы, выстраивающиеся в картину, он как будто смотрел интересный сон. Правда, события в этом сне начали развиваться в угрожающем направлении, и юношей понемногу овладевал ужас. То, что он узнал, потрясло его до глубины души. Внезапно он открыл глаза и поднялся. Его лицо выражало самую настоящую ярость. Огрон с интересом подошел к нему поближе.

             - Что ты видел? – спросил он.

            Вместо ответа Гантлос грубо оттолкнул его и стремительно вышел из комнаты. Огрон удивленно смотрел ему вслед. Раньше Гантлос никогда не позволял себе такого, значит, на то имелась веская причина. Но даже блестящий ум Огрона не позволил ему эту причину определить.

            Гантлос тем временем уверенным и быстрым шагом направлялся в кабинет Агаты Грегсон. У него появилось к ней много вопросов. Директриса была у себя и даже как будто обрадовалась его появлению.

             - Здравствуй, Гантлос, - поприветствовала она его. – Что-то случилось?

             - Случилось. – Гантлос крепко закрыл дверь и подошел к директрисе поближе. – У меня к вам один вопрос, тетя Агата.

             - Слушаю, - сказала директриса. Гантлос перегнулся через стол и как-то странно посмотрел на нее.

             - Почему вы бросили меня? – с болью спросил он.

            Агата побледнела. Вся ее невозмутимость улетучилась сама собой.

             - Откуда ты узнал? – испуганно прошептала она.

             - Я использовал магию, - признался юноша. – Я видел все своими глазами. Почему?

            Директриса судорожно схватилась за голову.

             - Ты, конечно, должен был когда-то об этом узнать, - нервно шептала она, - но так нескоро… Прости меня… - Она не выдержала и всхлипнула. Гантлос осторожно подошел к ней.

             - Во всем виновата я, - судорожно шептала она. – У меня не хватило смелости воспитать собственного сына… Чертовы предрассудки! Если бы не они, если бы не минутная слабость, все было бы иначе, поверь мне! Я бы никогда не…

             - … бросила меня на пороге собственного приюта, – отрывисто закончил Гантлос, не глядя на нее. Агата с мольбой посмотрела на него.

             - Милый, - сквозь слезы говорила она, - мой милый…

             - Так, значит, я на самом деле ваш… то есть твой сын… - потерянно произнес он. – А ведь я даже не знал об этом… Почему вы… ты не сказала мне сразу? Зачем нужна была эта история с подкидышем?

            Директриса упала перед ним на колени.

             - Прости меня, милый! – взмолилась она. – Я знаю, что никогда не стану достойной матерью, и ты, наверное, никогда не простишь меня… О горе мне, горе недостойной матери, упустившей своего родного сына… - Гантлос наклонился к матери и помог ей встать.

             - Ты не должна винить себя… мама, - успокаивал он ее прерывающимся голосом, с трудом выговаривая непривычное слово. – Ты была хорошей матерью… лучшей, какой можно пожелать. Я даже боюсь представить себе, как бы я жил без тебя…

             - Но ты никогда не простишь меня?... – спросила Агата, взволнованно глядя на него. Гантлос с тяжелым вздохом посмотрел вниз и, зажмурившись, покачал головой. Затем он, не оборачиваясь, вышел из кабинета. На его счастье, было уже поздно, и ему никто не встретился. В противном случае другие могли увидеть, как своего рода гордость приюта идет, ничего не замечая на своем пути и глотая слезы. Он плакал второй раз в жизни и никак не мог остановиться. Впрочем, подходя к своей комнате, Гантлос напустил на себя грозный вид, прошел мимо спящего Огрона, разделся и лег. Во сне Огрон услышал странные тихие звуки, но подумал, что Гантлос разговаривает сам с собой. Это его не удивило, поскольку Огрон иногда сам любил излагать самому себе мысли вслух. Он не мог допустить даже мысли о том, что у его соседа была самая настоящая тихая истерика, вызванная мыслями о собственной ненужности. Он думал, что от него отказался только лучший друг, но, оказывается, от него почти сразу же после рождения отказалась собственная мать… Он не знал, как жить с этим дальше, и прорыдал почти всю ночь. Наутро у него были заметно покрасневшие глаза и ощущение фрустрации, но он принял важное для него решение. Тщательно умывшись, пытаясь смыть следы бессонницы, он терпеливо ждал пробуждения Огрона, чтобы сообщить ему нечто важное.

            Огрон проснулся в превосходном настроении. Ему приснился чудесный сон о том, как он уничтожил целое войско фей-мстительниц. Увидев мрачного, еще мрачнее, чем вчера, Гантлоса, он с интересом приподнялся в постели, собираясь полюбопытствовать о случившемся, но Гантлос не дал ему вставить слова.

             - Я много думал о твоей затее, Огрон, - печально сказал он, - и принял решение ее поддержать. Отныне я соглашаюсь со всем, что бы ты ни решил.

            «Какая муха его укусила?!» - изумленно подумал Огрон, а вслух спросил:

             - А что же побудило тебя изменить свою точку зрения? Еще вчера ты был со мной категорически не согласен.

             - Скажем так: мне больше нечего терять, - упавшим голосом произнес Гантлос и ушел готовиться к урокам, показывая, что разговор окончен. Огрон удивленно молчал, ничего не понимая. Его охватило двойственное чувство: с одной стороны, он понимал, что произошло что-то страшное, и даже немного сочувствовал Гантлосу, но, с другой, мысль о том, что он заручился поддержкой товарища, окрыляла его. В конце концов победило второе. «Пришла пора решительных шагов, - думал Огрон, спрыгивая с кровати. – Все начнется сегодня».

            За завтраком Огрон сообщил товарищам о своем намерении.

             - Мы должны бежать отсюда, - сказал он. – Мы не должны быть ограниченными какими бы то ни было рамками и прекрасно проживем без чьей-либо опеки. Охотники на фей не могут быть мальчишками из приюта. Чтобы стать всемогущими, вы должны порвать со своим прошлым, чтобы ничего не связывало вас с миром людей.

             - Это отличная мысль, Огрон! – воскликнул Думан. – Мы обязательно… - тут Огрон сделал ему знак, и он продолжил уже тише: - мы обязательно сбежим отсюда! Сегодня же!

             - Да, - согласился Анаган, - нас здесь ничто не держит. Пусть это будет наш последний день здесь.

            Огрон посмотрел на Гантлоса.

             - Ладно, - безучастно махнул тот рукой, - давайте сбежим. Наших сил должно хватить на существование вне стен приюта.

             - Вот и чудесненько, - обрадовался Огрон. – Значит, мы отсиживаем сегодняшние уроки и после обеда выходим из здания и встречаемся на нашей площадке. – Так они называли тот пустырь неподалеку от приюта, где они обычно собирались. – А потом пусть нас хоть обыщутся.

            Все кивнули в знак согласия. Огрон удовлетворенно откинулся на спинку стула. Все происходило так, как он запланировал. Гантлос оставался мрачным. Его совсем не восхищала мысль о побеге, но, с другой стороны, остаться было бы для него худшим наказанием… Он кое-как отсидел все уроки, не слушая учителей. Это не могло не привлечь их внимания, и они постоянно интересовались, в чем дело. Юноша еле находил силы ответить что-то маловразумительное. Ему пришла в голову одна идея, которую он просто обязан был осуществить. После уроков он стремительно рванулся к себе в комнату, сказав остальным, что скоро вернется. Войдя в комнату, он закрыл за собой дверь, сел за письменный стол, достал лист бумаги и ручку и начал писать. Текст не был заготовлен заранее, и, хотя Гантлос старался писать аккуратно, слова выходили какие-то сомневающиеся, быстрые и неуверенные. Впрочем, перечитав текст, он не захотел его менять – не было уже ни сил, ни времени. Еще раз пробежав глазами написанное, он прижал листок к груди, затем положил его на стол и так же поспешно вышел из комнаты и вернулся к друзьям. Взглянув на его явно взволнованное лицо, Огрон не стал интересоваться причиной его отсутствия, и ребята молча прошли в столовую. Все они, несмотря на кажущуюся радость, были взволнованы, и кусок не лез им в горло (к тому же благодаря своим силам остальные, как и Огрон, научились обходиться без еды).

             - Наш план в силе? – осторожно спросил вечно сомневающийся Анаган.

             - Да, - ответил Огрон. Он волновался меньше остальных, но и его тревожила мысль о том, что они выходят в своего рода свободное плавание. Всю жизнь Огрон находился под чьей-то опекой, даже порой пытаясь от нее освободиться, и вот наконец он в шаге от свободы… Его охватило чисто детское ощущение – было одновременно и страшно, и весело.

            После обеда ребята беспрепятственно вышли из приюта, ведь их по причине хорошего поведения никогда не останавливали. Как и говорил Огрон, они встретились на том пустыре. Лица друзей выражали разные эмоции, но у большинства присутствовало желанное ощущение энтузиазма и готовности к чему-то страшно интересному.

             - Ну, вот мы и на свободе, - улыбнулся Огрон, глядя на друзей. Думан радостно оглядывался вокруг, уже упиваясь сравнительно долгожданной волей. Анаган созерцал окрестности с какой-то злобной улыбкой (видимо, мысли о мести его всерьез заинтересовали). Один Гантлос продолжал хмуриться, но на этот раз Огрон не собирался беспокоиться. Его цель планомерно осуществлялась, и он не обращал внимания на побочные незначительные детали вроде настроения своей команды. – Но не стоит сразу думать, что мы можем делать все что угодно – нас наверняка будут искать хотя бы первое время, и нам нужно спрятаться. Предлагаю для этой цели наведаться к причалу, в грузовых доках нас наверняка искать не попытаются.

             - Ты как будто продумал все до единой мелочи, - улыбаясь, заметил Анаган.

             - В нашем деле планирование должно быть на высоте, - снисходительно развел руками Огрон. После этого все направились за ним в портовый район.

 

            В этот день Агате было как-то не по себе. Ее совершенно изничтожил разговор с сыном, и она не знала, что ей делать дальше. Ей хотелось поговорить с ним, но женщина понимала, что сейчас он вряд ли захочет ее слушать. Если вообще когда-нибудь захочет… А с утра ее одолело странное предчувствие потери чего-то важного. Она была невнимательна в разговорах, пропуская половину слов собеседника, и без конца думала о сыне. Она понимала, что непоправимое уже произошло, но ей казалось, что это еще не все…

            Где-то через пару часов после обеда ее одолело сильное беспокойство. Она попросила найти Гантлоса или его друзей, чтобы они зашли к ней. Через полчаса удивленная Моргана Фейт зашла к ней и сообщила, что никого из четверых найти не удалось. Агата была в ужасе. Не веря своим ушам, она принялась нервно ходить по приюту. В порыве она решила заглянуть в комнату сына, и, хотя его она там не обнаружила, она нашла на письменном столе записку, явно предназначавшуюся ей. Читая ее, женщина разрыдалась. Это было послание от ее сына.

            «Милая мама, - писал он почти неузнаваемым от волнения, неровным почерком, - мы уже больше никогда не встретимся. Я и мои друзья (это слово далось ему нелегко) ушли отсюда, потому что мы избрали другой путь в жизни. Возможно, это не лучший путь, но у меня нет другого выбора. Если ты когда-нибудь услышишь обо мне, вряд ли это будут хорошие новости, потому что мы встали на путь жестокости и зла. Я могу обещать тебе лишь одно – я несказанно благодарен тебе за все то, что ты сделала для меня, и я никогда тебя не забуду. А вот тебе хорошо бы забыть своего непутевого сына, бросившего все ради смешной и глупой цели.

            Не ищи нас. Мы не вернемся, но скоро сами заявим о себе миру, хоть я и не уверен, что это хорошо закончится. Но это все такие мелочи…

            И, пожалуйста, не плачь. Мне больно даже думать о том, что я вызываю у тебя слезы. У тебя есть еще много воспитанников, которые нуждаются в твоей любви… так пусть хоть они будут счастливы. Подари им улыбку, а не слезы».

            Прочитав записку, Агата рыдала в объятиях своей верной подруги Морганы. Та без слов догадалась об авторе и содержании записки.

             - Что мне делать, Моргана? – сквозь слезы спрашивала директриса. – Он сказал, что больше не вернется… Как я буду жить без него?

            Моргана быстро прочла записку.

             - Раз он просит тебя не волноваться, значит, попробуй, исполнить его желание, - посоветовала она. – Подумай: ведь он жив, здоров, в компании друзей…

             - Но он говорит, что не будет счастлив! – воскликнула Агата. – Он сам называет свой выбор глупым и неверным!

             - Но это его выбор, - ответила учительница. – Он сам выбрал свой жизненный путь. Твой сын никогда не изменял себе – он наверняка решился на это ради Думана. Ты же знаешь, он никогда не бросает друзей.

             - А мать бросил… - прошептала директриса, и Моргана в ответ только вздохнула. – Но я понимаю его, он еще добр ко мне, другой бы на его месте меня возненавидел…

             - Послушайся сына, Агата, - вновь посоветовала миссис Фейт. – Он силен и весьма неглуп, наверняка выберется из любой переделки. Заметь, за себя он беспокоится гораздо меньше, чем за тебя… Так не давай ему поводов для беспокойства – воспитывай других детей и знай, что твой собственный сын жив и здоров. Даже я в этом уверена.

            Агата проплакала всю ночь, но наутро вновь была строгой и справедливой. Она с горечью объявила воспитанникам, что четверо из них – Гантлос и его друзья – стали заложниками местной банды террористов и были расстреляны. Женщина послушалась сына и отказалась от поисков, отчаянно уверяя себя, что все будет хорошо. Хотя сон ее стал куда менее спокойным, да и суровости в характере прибавилось, она пыталась оставаться все той же тетей Агатой и верила в то, что ее сын будет счастлив.

 

            Тем временем ребята, как и предложил Огрон, находились в портовых доках. Поздним вечером народу на причале не осталось, и глава команды (а Огрон, без сомнения, стал непререкаемым лидером) разрешил остальным покинуть укрытие. Теперь все сидели на причале, предаваясь своим мыслям.

            Думан продолжал радостно улыбаться, представляя себе, как он мстит феям за отца. Хоть Огрон и велел им порвать с прошлым, Думан не мог этого сделать – ведь он шел бороться с феями ради отца, ради спасения его чести. Впрочем, Огрон ему этого и не запрещал, зная, как Думану важна память его отца.

            Анаган не думал о конкретной мести, он просто поддерживал остальных. Ему понравилось чувствовать себя частью коллектива, думать и действовать, как другие. Обособленность не привела ни к чему хорошему, кроме «глупых стишков», как он теперь пренебрежительно называл свое творчество, а в команде он чувствовал себя нужным, ведь Огрон уверил его, что его силы очень важны и обязательно пригодятся в сражениях. Поэтому юноша сохранял хорошее настроение, предвкушая настоящую битву.

            Гантлос сидел на краю причала, опустив ноги в воду, и задумчиво смотрел вдаль. Его постоянно терзали сомнения. «Правильно ли я поступил, что оставил матери письмо? – без конца думал он. – Должно быть, правильно, так она хотя бы будет знать, что я жив, и меньше волноваться, ведь она же наверняка волнуется… Но это письмо, я уверен, растревожило ее, мне надо было написать помягче и посдержаннее, если бы я умел…» Юноша пребывал в невероятной тоске. Вернуться назад было невозможно, но и дорога вперед не вызывала у него энтузиазма.

            Что же касается Огрона, то он, в отличие от остальных, не терял времени даром. Левитируя, он концентрировал дополнительную энергию в своем кольце. Настроение у него было изумительное – занятия магией всегда вызывали у него душевный подъем, а ощущение свободы и безнаказанности и вовсе повергало в эйфорию. На его лице играла по-детски непосредственная и в то же время наглая улыбка – его любимое выражение лица. Он давно так хорошо себя не чувствовал. Первая часть его плана была выполнена, теперь нужно было совершить нечто весьма увлекательное. Огрон окликнул товарищей, и они лениво сгруппировались вокруг него, нехотя оторвавшись от своих мыслей.

             - Итак, - с улыбкой произнес Огрон, - теперь, когда мы свободны, мы должны измениться. Внутренне и внешне. – Он коварно усмехнулся.

             - О чем ты, Огрон? – удивился Анаган. – Что ты хочешь с нами сделать?

             - Думаю, у Охотников на фей должен быть более солидный вид. – Огрон улыбнулся и, с силой сжав в руке кольцо, скороговоркой прочитал заклинание. Всех четверых окружило нестерпимое для глаз белое сияние, и все зажмурились. Когда же они открыли глаза, они не могли узнать друг друга, настолько сильным оказалось преображение. Четверо подростков превратились во взрослых мужчин, в них почти ничего не осталось от прежнего облика.

Анаган был теперь воинственным смуглым красавцем. Его волосы были заплетены мелкими косичками и собраны в хвостик на макушке. На смуглом лице с заметно выступающими скулами акцент создавали слегка выщипанная левая бровь и аккуратная бородка. Помимо выразительного лица Анаган приобрел и отличную фигуру, так что выглядел он теперь на редкость привлекательно.

            Думана было почти невозможно узнать. На месте невысокого коротко стриженого мальчугана стоял стройный и прекрасно сложенный мужчина с весьма необычной прической. На голове у него красовался ярко-розовый ирокез, который, однако, удивительно подходил своему обладателю. Янтарные глаза были подчеркнуты слоем темно-розовых теней и слегка напоминали волчьи. Вытянутое лицо с узким подбородком приобрело хитрое выражение, губы расплывались в злобной улыбке. Впечатление было просто неизгладимым.

            Огрон вроде бы изменился не так сильно, как остальные, но и его сразу нельзя было узнать. Его рыже-красные волосы значительно отросли и закудрявились, опускаясь к плечам красивыми волнами. Выразительные серо-голубые глаза сохранили слегка игривое выражение, как и лукавая улыбка. Узкий подбородок теперь украшала аккуратная щегольская бородка. Даже несмотря на несколько состаренный вид, Огрона запросто можно было назвать красавцем.

            С Гантлосом произошла радикальная перемена. Хотя все чернокруговцы теперь выглядели явно, даже слишком взрослыми, Гантлос казался заметно старше остальных – подобное впечатление создавалось благодаря появившимся мешкам под глазами, да и черты лица стали намного резче, чем прежде. Волосы у него стали длинными и спускались на плечи прямыми светлыми прядями. Что касается фигуры, то Гантлос сохранил свое атлетическое телосложение и выглядел, как и раньше, сильным и мужественным.

            Кроме того, все четверо оказались облачены в железные доспехи тонкой работы, что придавало дополнительное ощущение силы. Что и говорить, выглядели они теперь, как настоящие рыцари.

            Все тут же подбежали к воде, чтобы посмотреть на свое новое обличие.

             - Кто это?! – воскликнул Анаган и тут же удивленно зажал себе рот. Его голос не просто выправился, а стал приятным низким баритоном.

             - Немного похоже на нас… - пробормотал Думан, изумленно вглядываясь в свое отражение. У него тоже изменился голос, став хотя и довольно высоким, но все же очень приятно звучащим.

             - Огрон, а ты не перестарался с возрастом? – укоризненно поинтересовался Гантлос. Его голос стал более низким и даже немного хриплым, подходящим к его новой внешности.

            Огрон спокойно пожал плечами. Ему его новый облик очень нравился. Для интереса он еще раз детально оглядел товарищей. Его придирчивый взгляд остановился на Гантлосе.

             - Чего-то не хватает… - задумчиво сказал Огрон, обнаружив все тот же, лишь слегка изменившийся прекрасный голос. Он улыбнулся и щелкнул пальцами. На голове у Гантлоса появился массивный шлем.

             - И что это? – недоверчиво спросил тот, косясь на странный головной убор.

             - Да, - удовлетворенно кивнул Огрон, - так тебе больше идет.

             - Все люди как люди, а я в шлеме, - мрачно изрек Гантлос.

             - Ничего страшного, - махнул рукой Огрон, - просто с этой прической тебе надо обязательно что-то носить, а то не так эффектно получается.

             - Выпендрежник, - фыркнул Гантлос, поправляя шлем.

             - А мне нравится… - задумчиво изрек Думан, глядя на него. Гантлос с едва заметной надеждой посмотрел на него и вздохнул.

             - И что дальше, Огрон? – поинтересовался он.

             - А дальше… - Огрон вышел вперед и победительно посмотрел вдаль, затем с лихой улыбкой обернулся к товарищам. – Дальше мы, от имени Черного Круга…

             - От имени чего? – удивился Анаган. Огрон продемонстрировал ему свое кольцо.

             - Я так его назвал, - пояснил он. – Итак, отныне мы называемся магами Черного Круга и объявляем охоту на фей открытой!

            Анаган и Думан поддержали его одобрительными возгласами, Гантлос только пожал плечами. Он все еще сомневался, что эта затея хорошо закончится…

 

            Уже на следующий день маги Черного Круга заявили о себе. Они поймали нескольких фей и по выработанному Огроном способу отняли их энергию. Полуживые жертвы смогли припомнить только силуэты четверых мужчин в доспехах. Так Магикс узнал об Охотниках на фей. Они странствовали по измерениям в поисках новых сил, и постепенно их потенциал стал почти безграничным. Тогда Охотники решились на два важных шага. Во-первых, они поменяли стиль. Точнее, Огрон заявил, что устал таскать на себе тяжелое железо, и усовершенствовал доспехи до более легкой и мобильной формы (а, точнее, мундир, узкие штаны, юбку и полуботинки для себя; свитер, брюки, полуботинки и плащ для Анагана; топ с длинными рукавами и напульсниками, длинную юбку и сапоги для Думана и кожаную куртку-кирасу, юбку, высокие сапоги и шляпу для Гантлоса). В таком модернизированном виде они направились на мощный источник энергии фей – планету Земля. Там маги сразились с могущественными феями и победили их, но не до конца – феям удалось вместе с их королевой Морганой спрятаться в Белом Круге, мощном артефакте, созданном в противоположность Черному Кругу. Правда, у Морганы на Земле осталась дочь, малышка Рокси, но маги не тронули ее, поскольку девочка не обнаруживала магических способностей. Зато им удалось заставить людей отказаться от веры в магию и фей, наложив на них мощное заклинание. Под его воздействие попал и муж Морганы Клаус, отец Рокси – он начисто забыл свою жену. Таким образом, магам удалось филигранно замести следы. Теперь они могли в мире и спокойствии осваивать полученную магию, чем они и занимались долгие тринадцать лет. За это время они стали очень сильными, но отношениями между чернокруговцами становились все менее стабильными. Думан возмущался тем, что они давно уже не участвовали в масштабных битвах, Анаган его поддерживал, и это выводило Огрона из себя. Он пребывал в полной уверенности, что товарищи до конца дней своих будут ему благодарны за данные им силы и не вздумают ему перечить, но он просчитался. Эти двое действовали ему на нервы, но он категорически отказывался придумывать им развлечения и терпел их недовольство. Зато Гантлос, наоборот, значительно успокоился. Охота на фей вызывала у него чисто спортивный интерес и поднимала ему настроение. Вскоре он снова начал подшучивать над товарищами, и это хоть как-то разряжало обстановку. Со временем Гантлосу пришла в голову интересная мысль о том, что Огрон взвалил на себя неподъемный груз и упорно пытается куда-то его дотащить. После этого Гантлос стал с несколько большим участием относиться к Огрону и даже немного зауважал его за твердость характера. Ведь, действительно, с возрастом люди вроде бы должны становиться спокойнее, но Анаган и Думан, напротив, больше напоминали постоянно капризничающих маленьких детей. Анаган, как оказалось, мог запросто создавать проблемы на ровном месте и все чаще закатывал скандалы на тему того, что его невероятные способности остаются неиспользованными. Думан требовал масштабной битвы, чтобы раз и навсегда разделаться с феями. У Огрона уже болела голова от этих завываний. Гантлос подозревал, что Огрон все детально продумал лишь до того момента, когда они отберут у фей энергию, а что делать дальше, он не задумывался. Зря, как выяснилось – это было неотъемлемой частью стратегии. Впрочем, сам Гантлос придумыванием планов не занимался, и все, что он мог сделать – это помогать Огрону подавлять конфликты и пытаться поддерживать со всеми приятельские отношения, что получалось не всегда: если к Думану он относился со значительным снисхождением и терпел его выходки, то Анагана он порой, не удерживаясь, осаживал резким замечанием. Обстановка в коллективе становилась все менее стабильной, и Огрон уже начинал опасаться, что возмущение перерастет в серьезный конфликт, но тут ему повезло. Он почувствовал, что обнаружился новый мощный источник энергии, и вспомнил, что для обладания абсолютной силой им нужна магия последней феи Земли. С плохо скрываемой радостью он сообщил товарищам об этом, и те тоже обрадовались.

             - Наконец-то нам будет чем заняться! – без конца повторял Анаган. Огрон вздохнул с облегчением. Теперь, по крайней мере, претензии к нему прекратились.

            В поисках этой феи маги сначала направились в школу фей – Алфею, чтобы найти там Блум, якобы самую сильную фею в волшебном измерении. Блум там оказалась не одна, а в компании еще пяти фей, вместе с которыми она образовала клуб с глупым названием Винкс. Несмотря на то, что эти феи считались очень сильными, обладая Энчантиксом, сильными противниками назвать их было ну никак нельзя. Вскоре феи были побеждены, и маги открыли портал Черного Круга, чтобы поглотить энергию Блум, но тут случилась досадная оплошность – последней феей Земли оказалась не она. Чернокруговцы тут же покинули Алфею. Тогда Огрон при помощи товарищей начал искать фею более пристально, и в конце концов они выяснили, что фея живет в Гардении – какое совпадение, там же жила Моргана! Без лишних слов маги направились в вышеуказанный город, но, помимо очередного столкновения с Винкс, их снова ждала неудача – почувствовав магию, они захватили девушку, но это снова оказалась не последняя фея Земли. Впрочем, Винкс, направившимся в Гардению почти с той же целью, что и маги – найти фею, тоже не везло. Но однажды удача улыбнулась и феям, и магам. Сначала магам – им удалось выйти на след последней феи, которой оказалась… Рокси. Огрон был немало удивлен, но не стал ей рассказывать о том, что они знакомы, а просто открыл портал, чтобы поглотить ее энергию. Почти получилось, но все испортил противный пес Рокси, вцепившийся в руку Думану. Тут же появились Винкс и, хотя сражались они так же слабо, им удалось каким-то образом заставить Рокси поверить в них и получить Беливикс. Они стали ненамного сильнее (зато куда более гламурно разряжены), однако в бой вмешались еще и их парни-специалисты, наглые донельзя. Огрона просто обескуражила их грубость – один из них назвал его трусом! Огрона, не боящегося ни трудностей, ни опасностей, ни общественного мнения, ни даже смерти! Маг просто не нашелся, что ответить, и исчез вместе с товарищами. Им тоже досталось от специалистов, и поэтому все четверо были заметно обескуражены.

             - Это что же получается… - бормотал Думан.

             - Мы не настолько сильны, чтобы победить кучку наглых парней?! – воскликнул Анаган в бешенстве.

             - Им просто повезло, - мрачно изрек Гантлос.

             - Нет, им не просто повезло! – Анаган завелся. – Мы зря тянули время, чтобы узнать, что мы ни на что не способны, да, Огрон?

             - Ведь нас даже не феи победили, а какие-то подростки… - согласился Думан.

             - Так, все, хватит!!! – закричал Огрон что есть силы, и все испуганно притихли. – Мы еще разберемся и с феями, и с этими специалистами, и тогда посмотрим, кто сильнее!

            Это было несколько опрометчивое заявление, но возмущение утихло. В качестве нового плана Огрон постановил следить за Рокси и сопровождающими ее повсюду Винкс – на всякий случай. Для этой цели лучше всего подходил Думан, который подслушивал их разговоры, превратившись в какую-нибудь птичку наподобие совы. Ему удалось узнать, что Винкс по просьбе Рокси направляются вместе с ней куда-то на старую ферму. Маги решили последовать за ними. Как выяснилось, не зря – пока остальные чернокруговцы успешно сражались с Винкс, Огрон и Рокси обнаружили Белый Круг. Но если Рокси понятия не имела, что это за штука, то Огрон хорошо представлял себе, что будет, если Белый Круг попадет в руки последней феи Земли, и попытался захватить его, но не смог – Круг внезапно оказал ему сопротивление. Рокси использовала Круг, натравив лесных птиц и насекомых на магов. Это было просто отвратительно, и маги телепортировались в свое укрытие на заброшенном складе, еще долго фыркая и отплевываясь.

             - Что это было?! – изумленно поинтересовался Анаган, придя в себя после шока.

             - Белый Круг, - мрачно объяснил ему Огрон.

             - Тот, в котором спрятались феи? – удивился Думан. – Но это невозможно… Как он оказался здесь?

             - Не знаю, - сердито пробормотал Огрон. – Почему вы всегда спрашиваете меня?

             - Потому что ты главный, - резонно ответил Гантлос, стряхивая со шляпы птичьи перья и прочий мусор. Огрон плюнул от досады.

             - Ладно, ладно, - нервно бормотал он. – Мы выследим Винкс и отнимем у них Белый Круг! Вот увидите, не пройдет и нескольких дней, как он будет в наших руках!

             - Ну-ну, посмотрим, - мрачно буркнул Анаган.

            Его опасения подтвердились. Буквально на следующий день, когда маги мирно медитировали, в их укрытие ворвалась Рокси. Ее глаза горели каким-то нехорошим огнем. С порога она со всей силы ударила Кругом Думана, от чего чернокруговцы слегка прибалдели – она вела себя чересчур неожиданно для робкой девчонки.

             - Настал ваш конец, Охотники на фей! – громогласно заявила она каким-то другим, не своим, но знакомым голосом. Огрон мучительно пытался вспомнить, чьим.

             - Что я говорил, - обернулся он к товарищам, - Круг сам вернулся к нам! Анаган, покажи девушке, что ты умеешь делать.

             - С удовольствием, - кровожадно усмехнулся тот и понесся в атаку. К немалому удивлению магов, Рокси с помощью Белого Круга с легкостью отразила его нападение. Анаган отлетел на пару метров назад и еще долго отлеживался с явным недоумением.

             - Осторожно, - предупредил остальных начавший беспокоиться Огрон, - сила этой феи намного больше, чем мы предполагали. – Никто и не думал с ним спорить.

            Прервав злобный хохот Рокси, в битву вмешались Винкс.

             - Винкс, какая удача! – Огрон улыбнулся. – Мы можем разделаться со всеми феями одним ударом! – Поняв его с полувзгляда, Гантлос направился к феям.

             - Такие красивые девушки заслуживают аплодисментов! – провозгласил он, хлопнул в ладоши, и Винкс разлетелись от ударной волны. За годы общения с Огроном Гантлос отчасти перенял его склонность к театральным эффектам.

             - Рокси, отойди, мы защитим тебя! – тем временем крикнула Стелла            .

             - Ни за что, я столько ждала этого момента! – почему-то ответила Рокси и направила исходящий от Белого Круга поток энергии на магов. Их раскидало в разные стороны, но больше всех досталось Огрону.

             - Сила Белого Круга заметно ослабляет нас, - вынужден был констатировать он, потирая ушибленную при падении голову.

            Винкс тем временем столпились над Рокси, удивленно глядя на нее.

             - Что произошло с Рокси? – удивленно вопрошала Флора. – Она как будто стала другим человеком!

            Лирическую дискуссию прервал пронесшийся мимо Думан в облике монстра с бычьей головой,  который напал на фей. Гантлос решил его поддержать и нанес еще один удар. Рокси тем временем кружила над Огроном и швырялась в него заклинаниями – это было уж совсем на нее не похоже. Анаган, жаждущий отомстить за свое досадное падение, рвался в бой.

             - Оставь их мне, - упрашивал он Гантлоса, - в первый раз им просто повезло… - Гантлос ему не доверял, зная, что тот по самонадеянности может все испортить, но все же решил рискнуть.

             - Будь осторожен, - предупредил он товарища. – Ты еще слишком слаб.

            Анаган, видимо, внял его совету, потому что на этот раз остановился перед цветочной стеной Флоры, предоставив Гантлосу право уничтожить барьер самому, что тот и сделал. Вдвоем они сравнительно легко справились с заклинанием Текны.

             - Уходим отсюда, быстро! – внезапно донесся откуда-то голос Огрона.

             - Почему? – удивился Гантлос, оборачиваясь. – Мы же можем сражаться! – Тут он увидел, что Огрон то и дело отпрыгивает туда-сюда от заклинаний Рокси, и понял всю беспочвенность своего вопроса – даже если они и могли сражаться, без Огрона это не имело смысла.

             - Энергия волшебного круга слишком сильна! – все же счел нужным ответить Огрон, убегая. Все четверо собрались вокруг него, синхронно телепортировались, не обращая внимания на воинственные возгласы Рокси, и, оказавшись в безопасном месте, перевели дух.

             - Что произошло, Огрон? – удивленно поинтересовался Анаган. – Почему Рокси напала на нас?

             - Это была не Рокси, - уверенно произнес Думан. Анаган изумленно посмотрел на него:

             - Почему ты так думаешь?

             - Это на нее совсем не похоже, - ответил метаморф. – Сам посуди: не может человек сегодня бояться и прятаться от нас, а завтра размахивать опасными артефактами и со всей яростью на нас нападать.

             - Да, - кивнул Огрон, с трудом отдышавшись после долгого боя, - это определенно была не Рокси. У меня такое ощущение, что в нее что-то вселилось. Или кто-то.

             - Этот стиль показался мне знакомым, - хмыкнул Гантлос. – И ее глаза…

            Огрон смутился. Он был так занят самообороной, что не успел повнимательнее всмотреться в свою противницу.

             - А что не так с ее глазами? – неуверенно спросил он.

             - Я бы сказал, что это глаза мести, - задумчиво произнес Гантлос, и Огрон радостно хлопнул себя по лбу.

             - Что случилось? – удивился Думан.

             - Я вспомнил! – радостно крикнул Огрон. – Готов поклясться, что с нами сражалась сама Небула!

            Охотники усмехнулись. Да уж, Небула была почти единственной из земных фей, кто по-настоящему запомнился им. Говорили, что когда-то она была феей Мира, но, когда маги встретились с ней, они тут же усомнились в этом. Казалось, что вся сущность Небулы источала ярость, но в этой ярости она была феерична, она запоминалась раз и навсегда. Когда маги загнали фей в ловушку, последнее, что запомнили чернокруговцы, это крик Небулы: «Будьте вы прокляты, Охотники на фей! Я вернусь, чтобы отомстить вам и наивным людишкам, и тогда вы ощутите на своей шкуре всю мою злость!!» Что и говорить, слов она на ветер не бросала.

             - Интересно, как она вселилась в Рокси? – удивился Думан.

             - Наверное, как-то через Белый Круг, - пожал плечами Гантлос. – Что и говорить, этот Круг – опасная штука.

             - И тем не менее мы должны им завладеть, - уверенно заявил Огрон. – Нельзя позволить Небуле и остальным отомстить нам – ярость может им серьезно помочь.

            Все кивнули, вспомнив борьбу Небулы и Огрона.

            Итак, было совершенно ясно, что необходимо заполучить Белый Круг. Но это оказалось не так-то просто – Винкс усиленно оказывали магам сопротивление. А еще им удалось узнать, что вера в них людей увеличивает их силы, и феи начали всячески помогать людям, чтобы заслужить их доверие. Выглядело это жалко, но наблюдать порой было даже интересно – люди иногда смеялись феям в лицо. Огрон тем временем придумал новый нехитрый план – похитить Рокси и шантажировать фей, чтобы получить Белый Круг. Первая попытка похищения не удалась – Винкс поджидали магов дома у Рокси и были готовы к их визиту, неизвестно, как они подоспели вовремя. Зато во второй раз Охотники действовали более изящно – Думан принял облик отца Рокси, и фея, ничего не заподозрив, принялась вести с ним откровенный разговор о том, что у нее есть магические способности. Думан едва удерживался от хохота и старательно прикрывался газетой, чтобы Рокси не видела его улыбку. На его счастье, вскоре появился Огрон и остальные, и магу больше не нужно было ломать комедию. Решено было поступить так: Думан, снова приняв облик отца Рокси – Клауса, приводит Огрона и Анагана в Музыкальный бар, где Рокси работала вместе с отцом, и там маги будут вести переговоры с феями, а Рокси и ее отец тем временем будут находиться под присмотром Гантлоса. Огрон безоговорочно доверял ему, зная, что тот всегда действует согласно плану, и был совершенно спокоен, оставляя товарища наедине с заложниками. А зря. Гантлос мирно отдыхал, не прислушиваясь к невнятным (из-за кляпа во рту) протестам Рокси и Клауса, как вдруг услышал какой-то странный шум. Отвлекшись от созерцания заложников, он направился на звук, и был неприятно удивлен, увидев пролетевший мимо силуэт Блум. На всякий случай он решил оповестить Огрона при помощи телепатии, к которой прибегал крайне редко.

             - Огрон, у нас проблемы! – мысленно сообщил он. Но Огрон почему-то ответил:

             - Винкс? Ты что говоришь? Это невозможно!

            Гантлос не стал выяснять, почему, и решил разобраться с феями. Он был даже несколько раздосадован, увидев вместо ожидаемой Блум волшебных питомцев фей (странных созданий, лишь относительно напоминающих животных), соорудивших нечто, по форме напоминающее ее, и сваливших это на мага. Освободившись от мусора, Гантлос поспешил вернуться к Рокси, но ту уже успел освободить ее пес, снявший повязку с ее рук.

             - Думаете, что вы тут самые умные, да? – мрачно поинтересовался маг. Злосчастный пес ринулся на него в атаку, но маг оттолкнул его ударной волной, и собака безвольно отлетела в сторону. Рокси кинулась к нему со слезами.

             - Арту, пожалуйста, ответь мне! – всхлипывала она.

             - Ну что ты хнычешь, это просто собака, - пожал плечами маг. Он не разделял ее страсть к агрессивным животным. Рокси почему-то разозлилась.

             - Что?! – воскликнула она, поднимаясь и глядя прямо ему в лицо. – Просто собака? Просто собака?!!

            Зрелище было устрашающим. Гантлос хотел было сказать ей что-то успокоительное, но внезапно девушка превратилась в фею – видимо, ярость придала ей сил.

             - Я превратилась в фею! – радостно констатировала Рокси. – Папа, Арту!

             - Браво, малышка! – язвительно произнес Гантлос. – И что ты теперь собираешься делать?

             - Мои атаки еще слишком слабы против мага, но, возможно, я смогу что-то сделать как фея животных! – произнесла Рокси, и внезапно откуда-то на Гантлоса набросились полчища крыс. На долю секунды он испугался и потерял самообладание, но тут же успокоился и одним ударом разогнал бесчисленную стаю. Рокси направила на него снятые со стены железные якоря, но маг повернул их в обратную сторону.

             - Ты смелая, но всего лишь новичок! – сообщил он. После этого он повторно связался с Огроном. На этот раз тот уже не спорил. Видимо, у него дела тоже обстояли не лучшим образом. Но возвращаться он все же не спешил, и Гантлос выдерживал натиск неопытной, но полной сил Рокси в одиночку. Бой проходил с переменным успехом, пока магу наконец не удалось отбить атаку феи так, что та отлетела назад, пробив собой непрочную стену. Гантлос вылетел на улицу за ней. Тут же появился Огрон с остальными, явно раздосадованный, и Гантлос впервые за все время почувствовал смущение – он не смог справиться с ситуацией.

             - Я не знаю, как это случилось… - взволнованно произнес он скороговоркой, но Огрон внезапно остановил его:

             - Знаю, знаю, - произнес он почти мягко, - ситуация вышла из-под контроля. Сейчас мы это исправим… - Тут появились Винкс и специалисты. Надвигалось масштабное сражение. Отдать Белый Круг Блум наотрез отказалась, и все приготовились к бою. Огрон решил начать, натравив на специалистов Думана, и тот быстро обезвредил одного из них. Анаган тем временем пронесся мимо двух парней, выбив мечи у них из рук, Гантлос парой ударов отогнал специалистов на безопасное расстояние. Тем временем один из них понесся с мечом на Огрона, но тот неожиданно присвоил один из брошенных мечей и принялся ловко сражаться с парнем. Гантлос был сильно удивлен – для него навыки Огрона в фехтовании были большим открытием. Затем, к счастью, Огрон прекратил эпатировать публику и снова принялся сражаться магией. Парень кое-как отражал мечом его заклинание, а Винкс тем временем вместе с Рокси и ее отцом, нянчившим так и не пришедшую в сознание собаку, телепортировались неизвестно куда.

             - Найдите их! – воскликнул Огрон, раздосадованный тем, что его противники разбежались. – Найдите Блум и Белый Круг, можете уничтожать все на своем пути, но найдите их!

            Нечего делать, пришлось искать. Гантлос решил, по традиции, последовать за Думаном и наткнулся на двух фей, Стеллу и Музу, и их парней. Муза атаковала Гантлоса довольно ощутимо, но тот старался не подавать виду. Но когда Стелла во всю мощь сотворила солнечное заклинание, он не выдержал – свет был слишком нестерпимым для глаз.

             - Ааа! Мои глаза! – бессильно крикнул он, падая на землю.

             - По-моему, у тебя есть проблема посерьезнее твоих глаз, - сообщила Стелла и крикнула: - Ты не пробовал обращаться к стилисту?

            Может, Огрон и не был знатоком моды, но такой критики, на взгляд Гантлоса, его «дизайн» не заслуживал.

Тут Думан решил выпендриться и принял облик одного из специалистов, принявшись с ним сражаться на мечах (это было еще не так удивительно – Думан был довольно неплох на занятиях по фехтованию). Смотреть на это было весело, наблюдать замешательство фей и другого парня – еще веселее. Тем временем настоящий специалист, все-таки кое-как одолевший Думана, начал произносить какую-то проникновенную речь, адресованную Стелле, да так, что та даже прослезилась. Впрочем, после этой речи она опознала Думана и атаковала его. Приняв свой настоящий облик, тот сердито сбил дым со своего ирокеза – с годами он с ним по-настоящему сроднился. Тем временем тот самый парень с размаху врезал Думану прямо в челюсть, и это окончательно сбило того с ног. Стелла и парень уже собрались было целоваться, но Гантлос, обидевшись за Думана, решил прервать идиллию. На него в атаку помчался другой специалист, но Гантлос тут же сбил с ног сначала его, а затем и всех остальных, и стоял, злобно потирая руки. «Один-один» - со смехом подумал маг. Внезапно он что-то почувствовал. У него появилось странное ощущение, что Огрону нужна помощь. Гантлос позвал уже побежденного Думана и направился на зов своей интуиции.

                                       Конец второй части